Исторический контекст
Определимся с семантикой.
О чем мы говорим, когда речь заходит о роботах, и в чем разница между роботами и андроидами?
Несмотря на широкий спектр репрезентаций механизированных существ в масс-медиа, которых мы так или иначе можем назвать роботами, у всех них одни и те же «праотцы» — базовые механизмы, такие как рычаг, блок и винт — и одна и та же восходящая к открытиям Архимеда история.
Первые предпосылки развития механики такой, какой мы ее знаем в современности, были направлены на облегчение человеческого труда и повышения продуктивности физических усилий.
Но как рычаг стал станком, а станок стал Райаном Гослингом?
Сцена из пьесы «R.U.R.», изображающая восстание роботов, 1928
Изначальный образ и само слово «робот» родились в фантазиях о механических человекоподобных существах на заре индустриализации в «Ревущие двадцатые». Послевоенное время побуждало людей к стремительному развитию технологий, промышленности и урбанизации, подразумевающим неизбежные открытия.
Тут чешскому драматургу Карелу Чапеку в своей пьесе «R.U.R.» (1920) впервые приходит на ум «робот» –– наименование искусственных рабочих, лишенных индивидуальности и эмоций.
Несмотря на то, что пьеса имела успех, создания первого настоящего робота пришлось ждать более 30 лет. Впрочем, можно сказать, что дальнейшую судьбу роботов решила случайная встреча.
В 1956 году на коктейльной вечеринке Джордж Девол и Джозеф Энглбергер обнаружили общий интерес к научной фантастике и предпринимательству, что привело их к партнерству и значительно повлияло на будущее робототехники. Энглбергер, в итоге, получил звание «отец робототехники».
Так что по сути, все началось не с Архимеда, а с компании Unimation и заводских роботов, помогавшим человеку в литейных цехах.
Джозеф Энгельбергер (слева) и Джордж Девол (справа), 1960
Но разве история роботов этим ограничивается?
Не будет преувеличением сказать, что создание человекоподобной машины стало кульминацией многовекового развития науки и техники, начало которому было положено еще в эпоху Возрождения.
Так, инженеров последующих лет могли вдохновлять работы Леонардо да Винчи с его механическим рыцарем, способным двигать руками и головой.
На рубеже XVII–XVIII веков механические автоматы, все более напоминающие своим видом и возможностями людей (а идея сверхчеловека была свойственна человеку практически всегда), становятся олицетворением технологического прогресса.
Это были устройства, призванные продемонстрировать не только инженерное мастерство, но и гипотетическую возможность, подобно Богу, создать «себе подобного».
Первым человекоподобным автоматоном стал «Шахматист» (1770) — автомат, изображающий мужчину, играющего в шахматы, созданный Вольфгангом фон Кемпеленом.
Несмотря на то, что позже выяснилось, что внутри механизма скрывался настоящий живой человек, этот механизм, вероятно, стал движущей силой попыток имитировать человека разумного в дальнейшем.
Тайна шахматного автоматона, «The Turk», Joseph Racknitz, 1789
Чуть раньше подобное произошло и в сфере искусства, с появлением автоматических музыкантов, таких как флейтист и барабанщик Жака де Вокансона (1738).
Афиша презентации автоматонов Жак де Вокансона в Париже, 1739
Первые механические игрушки Пьера Жаке-Дро, такие как «Леди-музыкант» (1770) и «Мальчик-писарь» (1773), стали не только техническими чудесами своего времени, но и символом человеческой веры в будущее, в котором машины смогут выполнять сложнейшие задачи, сопоставимые с человеческими возможностями.
Эти автоматоны и сейчас демонстрируют высокую степень развития инженерной мысли. Они вполне отражают идею мира, в котором машины могут выполнять действия, подобные человеческим, закладывая технические и философские основы для разработки роботов в будущем.
Фрагменты работы автоматона «Мальчик-писарь», 1773
Фрагменты автоматона «Мальчик-писарь», 1773
Так что же значит андроид?
В чем разница между заводной марионеткой, роботом и андроидом?
По некоторым мнениям, слово «андроид» связано с именем Анри-Луи Жаке-Дро (1752–1791), сына и помощника вышеупомянутого мастера Пьера Жаке-Дро (создателя механических автоматонов). Однако эта версия не подтверждается, так как французское имя Henri-Louis Jaquet-Droz мало связано с термином «androïde», появившимся в «Циклопедии» Эфрейма Чэймберса (1728).
Лингвистические исследования и этимологические словари также не поддерживают эту гипотезу.
Создание первого андроида приписывают Альберту Кёльнскому, а популяризацию термина — французскому писателю Вилье де Лиль-Адану.
В его романе «Ева Будущего» (1885) термин использовался для обозначения человекоподобного робота — искусственной женщины Гадали («Hadaly» — на иврите означает «идеал»), созданной Томасом Эдисоном.
«О, живое порождение искусства, она в детстве не знала пеленок, и саван ей ни к чему. Так вот: среди сокровищ, которыми владеет андреида, имеется тяжелый гроб черного дерева, обитый внутри белым атласом. Внутренность этого символического футляра формой своей точно соответствует очертаниям женской фигуры, для которой он предназначей. Это ее приданое. Створки верхней крышки этого саркофага открываются с помощью золотого ключика в форме звездочки, который вставляется в скважину, находящуюся у изголовья. Гадали умеет самостоятельно входить в этот футляр, нагая или одетая, располагаться там и закреплять себя с помощью прочно прибитых к боковым стенкам широких шелковых лент таким образом, что плечи ее даже не соприкасаются с обивкой гроба. Лицо прикрывается вуалью; голова, обрамленная волосами, закрепляется батистовой лобной повязкой, что обеспечивает ей полную неподвижность, и укладывается на подушку. Если бы не ровное, спокойное дыхание, ее можно было бы принять за только что почившую в бозе мисс Алисию Клери»…
Теперь, когда мы разобрались в происхождении слов «робот», и «андроид», мы можем решить, что в рамках настоящего исследования эти термины несут различную смысловую нагрузку:
Робот — это универсальный термин для обозначения машин, выполняющих автоматизированные задачи. Они могут быть любыми по форме и функциональности — от промышленных манипуляторов до высокотехнологичных помощников.
Роботы не обязательно антропоморфны и не всегда имитируют человеческие черты, однако могут являться таковыми.
Андроид — это особый тип гуманоидного робота, созданный с целью максимально точно воспроизвести человеческую внешность и «естественное» для человека поведение. Они могут быть как примитивно механическими, так и оснащёнными искусственным интеллектом, способным имитировать эмоции и поведение.
Таким образом, в исследовании мы всегда подразумеваем внешнюю форму в контексте ключевого развития: андроид всегда является роботом, но не каждый робот — андроид.
«Бегущий по лезвию 2049», Дени Вильнёв, 2017
Роботы могут быть не антропоморфными, в то время как андроиды всегда стремятся к наивысшему человекоподобию.
К середине XX века образ робота-андроида начинает получать все большее распространение и становятся популярным символом науки и прогресса в научной фантастике.
В фильме «Метрополис» (1927) Фрица Ланга появляется первый кинематографический робот-гуманоид — Мария, представляющая собой механическую женщину.
Особый акцент в фильме делается на её человеческих чертах, включая женские половые признаки. Это можно интерпретировать как попытку усилить контраст между её механической природой как робота и человеческой формой, которые постоянно находятся в метафизическом конфликте. Будучи роботизированной копией настоящей женщины, она символизирует не только технологический прогресс, но и стереотипные представления о женской привлекательности, что делает её более понятной для зрителей на рубеже 20-х и 30-х.
То, как внешний вид героини подчеркивает конфликт между технологической сущностью и идеалами внешней привлекательности, воплощенными в образе совершенной женщины, и предназначенными для манипуляции аудиторией, поднимает вопросы о влиянии технологий на общественные и индивидуальные гештальты.
«Метрополис», Фриц Ланг, 1927
«You just can’t differentiate between a robot and the very best of humans» — Isaac Asimov
В 1940-х и 1950-х годах началась активная автоматизация производства, что вызывало очередную волну опасения о замещении рабочих машинами.
Научно-технический прогресс в виде первых исследований Норберта Винера «Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине» (1948) породил культовые три закона робототехники Айзека Азимова и его сборник научно-фантастических рассказов «Я, Робот» (1950), несомненно оказавший влияние на дальнейшее восприятие андроидов.
Азимов изменил стереотипное представление о роботах, которое до того времени часто изображало их как угрозу человечеству. Его роботы, напротив, выступают логичными и полезными существами, поведение которых строго регламентируется законами. Этот подход трансформировал изображение роботов, представив их существами, способными к взаимодействию с человеком на основе этических принципов.
«The machine is only a tool after all, which can help humanity progress faster by taking some of the burdens of calculations and interpretations off its back. The task of the human brain remains what it has always been; that of discovering new data to be analyzed, and of devising new concepts to be tested» — Isaac Asimov
В 1951 году Робот Горт из фильма «День, когда остановилась Земля» становится еще одним культовым символом научной фантастики, воплощая как силу технологий, так и их способность к самоконтролю.
Горт был не просто машиной: его образ олицетворял сложные чувства, которые человечество испытывало к технологиям — от восхищения их мощью, до опасений о возможной утрате способности управлять ими.
В фильме Горт выступает как защитник инопланетного посланника Клаату, демонстрируя огромную силу, способную уничтожить любое оружие. Однако его действия строго подчиняются заданному алгоритму, ограничивающему использование опасных технологий против человека. В некотором смысле, персонаж олицетворяет собой дилемму морального выбора: подчинение высшим принципам, несмотря на возможность применения грубой силы.
«День, когда остановилась Земля», Скотт Дерриксон, 1951
Также стоит упомянуть функционального робота-помощника Робби из фильма «Запретная планета»(1956). Робби был спроектирован как многофункциональный ассистент, способный выполнять широкий спектр задач: от технического обслуживания (например, готовки или перевода с иностранных языков) до создания сложных материалов и даже защиты человека.
Чудаковатость этой машины наряду с её дружелюбностью позже станет вдохновением для авторов, продолжавших развивать этот образ вплоть до начала XXI века.
«Запретная планета», Фред М. Уилкокс, 1956
Мечтают ли андроиды об электроовцах?
Говоря об истории андроидов как о культурном явлении, невозможно не вспомнить о романе Филипа К.Дика, опубликованном в 1968 году.
В постапокалиптическом будущем, когда Земля опустошена ядерной войной, а значительная часть населения переселилась на другие планеты, охотник за головами Рик Декард занимается уничтожением андроидов, бегущих на землю с ряда индустриальных колонизированных человеком планет.
Роман исследует вопросы идентичности, в том числе различия между людьми и репликантами, которые внешне неотличимы от людей, но лишены способности к эмпатии, которая считается важнейшим признаком человечности.
Через мотив искусственных животных, являющихся символом статуса в постапокалиптическом обществе, автор акцентирует внимание на утрате связи с природой и её замене технологическими суррогатами. Также затрагиваются этические аспекты уничтожения андроидов, которые обладают самосознанием, но юридически считаются собственностью, что ставит под вопрос природу морали, грань между объектом и субъектом, а также ситуацию зависимости от технологий.
Этому произведению мы обязаны фильмом «Бегущий по лезвию», созданным режиссёром Ридли Скоттом и выпущенным в 1982 году.
Несмотря на то, что протагонисты и того и другого произведения выполняют одну и ту же работу —ликвидацию вышедших из под контроля андроидов, способных осознавать себя, в фильме Ридли Скотта, в отличие от книги Филипа К. Дика, в центре конфликта стоят репликанты, чьей целью стоит стремление к человечности и отождествление себя с человеком.
Не менее значительно отличие Рэйчел в книге от Рэйчел в фильме — во втором случае она становится персонажем с имплантированными воспоминаниями, что добавляет новый слой к вопросам о подлинности эмоций и личной идентичности.
«Бегущий по лезвию», Ридли Скотт, 1982
Быть или казаться?
Своего рода квинтэссенцию принципиальных различий между роботами и андроидами нам демонстрирует сага «Звездные войны» (1977-1983), а именно — ставшие культовыми С-3РО и R2-D2.
Дизайн автоматов создан британским художником и дизайнером Ральфом Маккуорри, совместно с Джорджем Лукасом, который определил концепцию их характеров и ролей в фильме.
(Слева) С-3PO, «Звёздные войны», Джордж Лукас, 1977; (Справа) Мария, «Метрополис», Фриц Ланг, 1927
Дизайн C-3PO был отчасти вдохновлён роботом Марией из фильма «Метрополис» Фрица Ланга. Маккуорри хотел создать гладкий, золотистый, антропоморфный образ, который бы выглядел как изящный, но немного старомодный дворецкий.
Также как и Робби из «Запретной планеты», C-3PO, был создан для обслуживания человека. Оба робота выполняют задачи, требующие высокой функциональности: Робби обеспечивает техническую поддержку и взаимодействие с окружающей средой, а C-3PO специализируется на коммуникации и переводах.
В случае C-3PO его дизайн и личность были разработаны без цели создания романтического или сексуального подтекста, что отличает его от некоторых других антропоморфных роботов, использовавшихся в кино ранее и в более романтических контекстах.
Основная функция C-3PO в истории — быть комическим персонажем и спутником, служащим для облегчения взаимодействия между различными героями, перевода и перепалками между R2-D2 (который внешне больше напоминает нам Робби, нежели его друг).
Заключение
Восприятие человека как вершины эволюции, эталона интеллекта, красоты и способности к разностороннему общению, побудило создателей автоматонов, а затем и роботов, стремиться к максимальной антропоморфности.
Гуманоидная форма упрощает восприятие и делает роботов более понятными для людей, что особенно важно в социальных и эмоциональных аспектах взаимодействия с ними на рубеже 20-х и 50-х, когда автоматизация нередко интерпретируется как угроза замены человека машиной.
Через антропоморфизм медиа наделяют машины личностными качествами, придают им символизм и поднимают вопросы о том, что делает нас людьми, позволяя исследовать границы идентичности и сознания, особым образом очерчивая взаимодействие сущности человеческой природы и технологического прогресса.
Несмотря на это, в ранних репрезентациях человекоподобных автоматов можно чётко проследить принципиальные различия в изображении женских и мужских андроидов.
Подчеркнутая феминность свойственна образам андроидов-женщин, которые часто представлены роковыми, угрожающими фигурами, наряду с этим выполняющими роль романтического интереса.
В отличие от этого, мужская репрезентация роботов, как правило, характеризуется дружелюбным, компанейским и сдержанным образом, при этом гендерные особенности в биологическом смысле не акцентируются.
Такой подход обусловлен рядом факторов:
В массовой культуре женские персонажи нередко ассоциировались с внешней привлекательностью и телесностью в сексуальном понимании. Создание роботов-женщин с явно выраженными физическими чертами, такими как грудь или тонкая талия, подчёркивало их «женственность» через призму стандартов красоты, существовавших в обществе.
Напротив, роботы-мужчины часто изображались как механизмы, созданные для тяжелого труда или защиты. Их дизайн подчёркивал прочность, надёжность и технологичность, а не привлекательность или красоту, акцентируя внимание зрителя на утилитарных функциях: силе, логике или технологической мощи, что соответствовало стереотипам, связанным с «мужской» ролью.
Ранние научно-фантастические фильмы, ориентировались преимущественно на мужскую аудиторию. Сексуализация женских персонажей, в том числе роботов, часто использовалась как способ привлечения внимания зрителей — та же самая Мария из «Метрополиса». При этом, интересно отметить, что задолго до появления компьютерной графики, роли андроидов в визуальных медиа исполняли живые люди.
Иными словами, можно сказать, что мечты о «сверхчеловеке», призванном упростить физический труд, перешли к основанному на идеализации стереотипов стремлению к «замене человека» не только в технологическом, но и в социо-культурном плане.
Так если роботы упрощают жизнь человека, что может пойти не так?
