Феномен музы: женский образ в роли триггера в сэйнен манге
I. Вступление; II. Атмосфера вокруг — визуальная изоляция; III. Положение в кадре — недостижимость; IV. Мягкие акценты; V. Почему феминность? VI. Заключение.
I. Вступление
Сэйнэн — это направление манги, ориентированное на взрослую аудиторию, чаще всего мужскую — так, собственно, и переводится само название. В себя сэйнэн включает широкий спектр жанров: от научной фантастики до исторических хроник; ведь специфика истории играет не столь важную роль, как ее подача. В центре внимания здесь не события, сражения и подвиги, а кризисы идентичности и внутренние сдвиги, стоящие за ними. На первый план выходит не внешний конфликт, а личная трансформация, переживаемая через опыт, сомнение, разрушение иллюзий.
Тем интереснее наблюдать определенные паттерны, которые так или иначе прослеживаются по мере ознакомления с этим направлением. Поскольку фокус часто сосредоточен на переживаниях мужского персонажа, внимание к другим фигурам оказывается неравномерным. Однако это не значит, что второстепенные герои не важны — наоборот, именно они часто становятся спусковыми крючками перемен. И особенно это касается женских или феминных образов.
«Бродяга», 1998. Такэхико Иноуэ
Разумеется, неправильно вот так спешно и поверхностно описывать тысячи работ, но в силу своей специфики некоторые схожести действительно проглядываются. В основном это связано с тем, что сэйнэн относится к так называемому male-centered разряду произведений, где герой чаще всего одинок в своих размышлениях и направлен внутрь себя. Именно поэтому любая фигура, нарушающая это одиночество, становится особенно значимой.
Знакомясь с сэйнэн-мангой все больше, я начала замечать одну устойчивую деталь: рядом с героем часто возникает женский или феминный персонаж, который сам по себе может не совершать активных действий, но глубоко влияет на его путь. Это даже может быть не романтический интерес — скорее, образ или воспоминание, которое цепляется за внутреннюю боль, вызывает движение, сдвигает оптику. Иногда это чувство долга, иногда — зависть, иногда — проекция недостижимого идеала. Интересно не только само наличие подобных персонажей, но и то, как именно авторы выделяют их в повествовании с визуальной точки зрения, ведь далеко не каждый женский персонаж подойдет на роль этакого катализатора. Они появляются особенным образом, в особенной атмосфере, светотени и ракурсе; их кадры часто статичны, символичны — иными словами, оформлены иначе, чем все остальное. Будто бы они «выключены» из мира, и именно благодаря этой инаковости становятся точкой, от которой все начинает меняться. Часто их визуальное представление заранее закладывает дистанцию, подчеркивая, что речь идет не просто о живом человеке, а о важном для становления героя явлении.
Они появляются особенным образом, в особенной атмосфере, светотени и ракурсе, при этом становятся точкой, от которой все начинает меняться.
В этом исследовании я хочу рассмотреть, как именно работает персонаж, двигающий повествование и стимулирующий внутренние терзания героя, на уровне визуального языка, а также главный для меня вопрос — почему именно феминность так часто становится формой, заключающей в себе важную для героя перемену.
II. Атмосфера вокруг — визуальная изоляция
Одним из наиболее устойчивых и выразительных приемов в визуализации персонажа-катализатора в сэйнен-манге становится создание особой атмосферы вокруг него.
Этот персонаж нередко появляется в пространстве, лишенном деталей, в условно «пустом» кадре, в котором фон либо исчезает совсем, превращаясь в однотонную заливку, чаще белую. Такое решение не только выделяет фигуру на странице, но и символически отрывает ее от окружающего мира — она словно не принадлежит реальности повествования, но при этом пронизывает ее своим присутствием.
«Новый век: Евангелион», 1994. Ёсиюки Садамото
Это заметно на примере манги «Спокойной ночи, Пунпун» за авторством Инио Асано, где Айко — важный для главного героя персонаж — часто предстает на белом фоне.
Как отдельный призрачный образ, самостоятельно живущий в голове Пунпуна отдельно от своего прототипа.
«Спокойной ночи, Пунпун», 2007. Инио Асано
При этом свет также играет важную роль, действуя на максимальных контрастах: персонаж либо целиком погружен в тень, либо пребывает в полном отсутствии тени.
«Гомункул», 2003. Хидэо Ямамото
Такой персонаж не принадлежит привычном течению нарратива. Он вторгается в него, но сам остается окруженным странной отчужденностью. В результате создается визуальный эффект «влияния» — фигура становится центром эмоциональной реакции, но не действует в лоб. Она не меняет сюжет — она меняет героя.
Нужно отметить, что подобное освещение используется не всегда. Так, в сцене первой встречи Пунпуна и Айко после долгой разлуки героиня начинает изображаться порой даже чрезмерно «выпукло».
Примерно в тот же момент Пунпун осознает, что образ Айко, выстроенный в его голове, не совпадает с реальностью.
«Спокойной ночи, Пунпун», 2007. Инио Асано
III. Положение в кадре — недостижимость
Вторым ключевым приемом, который авторы используют для визуализации персонажа-катализатора, становится особое положение тела в кадре, подчеркивающее его недостижимость и отстраненность.
Речь не только о композиции страницы целиком, но и о, например, позе, которая делает этого персонажа почти сакральным, превращая в объект наблюдения, а не диалога.
В отличие от персонажей, участвующих в действии, катализатор почти всегда изображается в статике.
Такой персонаж часто занимает верхнюю часть кадра, визуально возвышаясь над героем (и читателем). Это создает эффект иконы, статуи — образа, находящегося «выше» привычного мира.
«Страна самоцветов», 2012. Харуко Итикава
Персонажи могут не только возвышаться над читателем и героем, но и выходить за рамки фреймов. Такой прием точно так же отделяет героинь не только от фона, но и от повествования в целом.
«Девочка-волшебница Мадока», 2011. Magica Quartet, Hanokage
Не всегда персонаж-катализатор вызывает у героя возвышенные или хоть сколько-то положительные чувства. Иногда он становится зеркалом внутреннего конфликта, обнажая слабости, страхи или скрытые желания. Так, в случае с Рей Аянами из «Новый век: Евангелион», взаимодействие с Синдзи строится не на романтике или привязанности, а, скорее, на душащей героя зависти. Рей — идеализированная и безоговорочно преданная фигура, наделенная вниманием Гэндо — отца Синдзи, которого тот отчаянно хочет впечатлить.
В этом смысле Рей становится ходячим напоминанием: Синдзи видит в ней эмоциональную близость с важной для него фигурой — отцом, которой у него самого нет. Она активирует внутреннюю пустоту, побуждает к самоанализу, но не через тепло, а через боль и дистанцию. Тем не менее, именно эта боль и делает возможной трансформацию героя. Как и в других случаях, Рей визуально выделяется: блеклая палитра, пустые фоны, плавность в дизайне и отчужденность в позах — все подчеркивает ее иную природу.
«Новый век: Евангелион», 1994. Ёсиюки Садамото
Порой героини обращаются будто бы к читателю напрямую, без посредников, ломая так называемую четвертую стену. В произведении любого другого жанра это частый прием, который не подразумевает ничего такого, но для сэйнен-манге это что-то инородное, заставляющее напрячься.
«Моё дорогое „я“ со злым умыслом», 2018. Хадзимэ Инорю, Сёта Ито
IV. Мягкие акценты
Один из самых выразительных визуальных приемов, которые помогают отделить катализатора от остального мира — тактильная мягкость образа. Особенно он заметен в тех случаях, когда двух персонажей — главного героя и катализатора — автор сталкивает в фреймах лицом к лицу, демонстрируя визуальную разницу между ними.
«Страна самоцветов», 2012. Харуко Итикава
Катализаторы чаще всего имеют длинные волосы или сложные прически, в которых линии более текучие, чем у главных героев. Волосы могут закрывать лицо, драматично колыхаться без ветра, плавно перетекать через панель, служа не только элементом эстетики, но и символом недосказанности и запутанности.
«Спокойной ночи, Пунпун», 2007. Инио Асано
Здесь мне хочется упомянуть пример, который, как может показаться на первый взгляд, не вписывается в концепцию. Речь о манге «Страна самоцветов», где каждый персонаж представляет собой бесполое человекоподобное существо. Но даже здесь проглядываются определенные паттерны.
Персонаж-катализатор для главного героя по имени Фосфофиллит здесь — Киноварь. Спрятанный в вечной ночи из-за физического изъяна, однажды Киноварь получает обещание от Фосфофиллит — тот обещает найти ему место в их обществе. Это становится мыслью, засевшей в голове у Фос, незримыми нитями двигая сюжет.
Несмотря на то, что оба персонажа являются бесполыми минералами, визуально между ними виднеется явный контраст. Несуразный камень Фосфофиллит, со временем потеряв свой привычный облик и превратившись в колкий набор противоречий, предстает вразрез мягкому, текучему персонажу Киновари.
«Страна самоцветов», 2012. Харуко Итикава
Мягкая, обволакивающая ртуть пытается сгладить шипы золота — именно смягчить, не растворить: в производстве ртутью принято очищать золото именно благодаря этому ее свойству.
«Страна самоцветов», 2012. Харуко Итикава
Иногда мягкость достигается не только фактурой, но и способом прорисовки: расплывчатые контуры, отсутствие жесткой обводки, градиентная заливка, легкий ореол света вокруг персонажа. Он почти светится — не в буквальном смысле, а за счет более светлого тона, отделяющего его от фона.
«Спокойной ночи, Пунпун», 2007. Инио Асано
V. Почему феминность?
Если персонаж-катализатор в сэйнен-манге чаще всего не действует напрямую, а лишь запускает перемены в главном герое, спустя какое-то количество наблюдений схожих паттернов в разных работах логично задаться вопросом: почему он так часто фемининен по своей природе? Почему именно женственные или условно-женские черты — длинные волосы, мягкие ткани, плавные жесты — становятся внешней оболочкой для силы, которая движет повествование?
Дело здесь далеко не только в романтическом влечении, которого может и не быть вовсе, как демонстрируют примеры выше. И даже не столько в самом гендере, сколько в собственном восприятии.
В male-centered нарративах внутренний сдвиг в персонаже часто связывается не с внешним конфликтом, а с столкновением с недоступным, неясным и иным. Таким образом, то, что способно расшатать привычную структуру, — это в первую очередь что-то противоположное, «другое» по отношению к рассматриваемому субъекту. Отсюда исходит логичный вывод, что в сэйнен историях это «другое» чаще всего воплощается в женственности.
«Гомункул», 2003. Хидэо Ямамото
Феминность здесь заключается в не просто женском поле или наличии юбки, это не просто «другой человек», а другое состояние. Мягкость, молчание, эмпатия — все это не принято в мужской норме успеха и даже порицается. В манге такой персонаж почти всегда не вписывается в остальную систему мира как сюжетно, так и визуально: он молчит, появляется внезапно и чаще всего умирает.
Иными словами, персонаж-катализатор выступает как воплощение того, чего главный герой не имеет и не может иметь, но под чьим влиянием может изменить вектор своего развития.
«Безвинный», 2013. Синъити Сакамото
Но, что важно отметить, часто главный герой и его катализатор обладают одной и той же проблемой, связанной с непринятием в обществе. Только выражаются они в диаметрально противоположном виде.
«Гомункул», 2003. Хидэо Ямамото
Как хороший пример выступает манга «Безвинный». Хоть она и портретирует слегка противоположную ситуацию, но общий расклад остается тот же: главному герою, Шарль-Анри Сансону, не достает того, что есть в его сестре Марии-Жозеф, — решительности и непоколебимости. Они оба не вписываются в мир вокруг, но Мари-Жозеф спокойно продолжает идти наперекор, следуя своим идеалам, в то время как Шарль-Анри продолжает метаться из стороны в сторону, от свободы к долгу, вспоминая в трудные моменты свою сестру. И все конфликты, возникающие между персонажами, инициируются именно со стороны Шарля, Мари-Жозеф же никогда не действует первая, а лишь отстаивает свои права и интересы.
«Безвинный», 2013. Синъити Сакамото
Иногда герой ненавидит этот образ, соревнуется с ним, иногда боготворит, но почти всегда — бессилен перед ним. В этом и заключается сила феминности: она не нуждается в каком-либо действии по отношению к герою, чтобы его изменить.
«Безвинный», 2013. Синъити Сакамото
VI. Заключение
Визуальный образ персонажа-катализатора в сэйнен-манге формируется из нескольких устойчивых приемов, которые работают не напрямую, а на уровне подсознательного ощущения. Это атмосфера отчужденности, чаще всего выраженная в пустом белом фоне и резких контрастах — отсутствие теней или полное в них погружение, как будто персонаж не принадлежит миру сцены. Это позиционирование в кадре, подчеркивающее его недостижимость: удаленность, отрешенность, невозможность установить контакт. Это мягкие, обволакивающие акценты: ткани и длинные волосы как визуальные маркеры хрупкости и эфемерности, зыбкости.
Все эти элементы складываются в образ, который не действует напрямую, но провоцирует движение внутри героя. Персонаж-катализатор выступает как трещина в стекле: сам остается неподвижным, но все вокруг него начинает расползаться и меняться. И феминность — не просто декорация, а визуальный язык внутреннего отражения, с которым герой не может справиться иначе, кроме как трансформируясь сам.
Такой персонаж — не герой, не антагонист и даже не помощник. Это воплощенный в телесную оболочку сдвиг. И именно на визуальном уровне — свете, композиции, фактуре — авторы передают, как что-то эфемерное может стать движущей силой даже для самого устойчивого.
McCarthy, Helen (2014). A Brief History of Manga. Octopus Books. pp. 28–34
「おやすみプンプン」(«Спокойной ночи, Пунпун», 2007), Инио Асано, Издатель: Shogakukan
「イノサン」(«Безвинный», 2013), Синъити Сакамото, Издатель: Young Jump
「ホムンクルス」(«Гомункул», 2003), Хидэо Ямамото, Издатель: Shogakukan
「宝石の国 」(«Страна самоцветов», 2012), Харуко Итикава, Издатель: Kodansha
「バガボンド」(«Бродяга», 1998), Такэхико Иноуэ, Издатель: Kodansha
「魔法少女まどか★マギカ」(«Девочка-волшебница Мадока», 2011), Hanokage, Magica Quartet, Издатель: Manga Time Kirara Forward
「親愛なる僕へ殺意をこめて」(«Моё дорогое „я“ со злым умыслом», 2018), Хадзимэ Инорю, Издатель: Comic Days
「新世紀エヴァンゲリオン」(«Евангелион нового поколения», 1994), Ёсиюки Садамото, Издатель: Young Ace
