Трактовки телесности: от советского канона к современным деконструкциям
Образ человеческого тела в советском и постсоветском изобразительном искусстве отражает сложные социальные и политические процессы, формировавшие культуру XX–XXI веков. Тело в живописи становится не только пластической формой, но и носителем идеологического содержания, способом говорить о человеке в контексте времени. В моем исследовании, я рассмотрю, как советский строгий, дисциплинированный, функциональный канон тела постепенно трансформируется в современных художественных практиках, переходя к более личным, хрупким и вариативным телесным образам.
«Я утверждаю, что каждый человек интересен для портрета, потому что каждый человек имеет свою бессмертную душу, свой характер и внутреннее я…» — Илья Глазунов
Советское искусство не ограничивалось одной моделью изображения тела. В художественной политике 1930–1950-х годов формировался канон физической силы, выносливости и готовности к подвигу. Однако реальность войны и тяжёлого труда неизбежно проникала в изобразительное искусство. В работах Пластова, Коржева, тело зачастую лишено монументальности: оно уставшее, повреждённое, эмоционально напряжённое. Таким образом, изображение канона советского тела существовало между идеалом и человеческой уязвимостью — между нормативным образом и реальностью.
В позднесоветский период художественный интерес смещается от идеологической правильности к внутренней жизни человека. В живописи «сурового стиля» и других направлений 1960–1980-х тело перестаёт быть носителем нормы и становится частью повседневности. Художников интересуют сомнение, напряжение, неоднозначность — человеческие состояния, которые ранее не вписывались в канон. Это подготавливает переход к новым подходам в изображении телесности.
«В искусстве нам нужны образы, полные внутренней психологической динамики, которая передается не внешним жестом, а огромным внутренним содержанием, раскрытым в образе» — Вера Мухина
Современное изобразительное искусство рассматривает тело как изменчивый и многослойный феномен. Художники конца XX — начала XXI века обращаются к темам травмы, памяти, уязвимости, гендерной неопределённости, к телу как носителю личной истории. В живописи, графике и авторской фотографии тело может быть фрагментированным, подчеркнуто материальным или обезличенным — оно больше не обязано соответствовать единой норме. Телесный образ становится способом выразить индивидуальный опыт и сложность человеческого существования.
Отбор визуального материала в исследовании строится на последовательном переходе от нормативных телесных образов советского искусства к более свободным, психологически насыщенным и многозначным образам современных художников. Такая структура позволяет показать, что изменения в изображении тела связаны не столько с отказом от прошлого, сколько с постепенным расширением возможностей изображения человека — от идеологической функции к личной правде и внутренней сложности.
Рубрикатор
01. Советский канон тела
02. Позднесоветское искусство: тело вне канона
03. Современное искусство: новые трактовки телесности
Советский канон тела
В начале XX века, после революции, человеческое тело в советском искусстве получает новую функцию: оно становится опорой для построения образа страны, в которой всё должно быть устремлено к будущему. Первые десятилетия формируют визуальный язык, где тело — не индивидуальная биография, а «материал» для создания идеала: сильное, выносливое, правильное, встроенное в ритм общего режима.
Александр Самохвалов. «Девушка в футболке». 1932 г.
Героиня Самохвалова воплощает один из центральных образов раннего советского телесного канона — спортивное, дисциплинированное, активное тело, лишённое частных черт и обращённое к будущему. Художника интересует не индивидуальность модели, а её способность стать символом времени: новый тип человека, сформированный физкультурным движением и идеологией обновления.
«„Девушка в футболке“ — прекрасная современница, девушка, каких не было раньше… Её облик — простой и ясный. Смелый, открытый в будущее… Я увидел такую девушку, которая могла стать символом, и написал её.» — А. Самохвалов
Александр Дейнека. «Пионер». 1934 г.
В «Будущем лётчике» Дейнека изображает босого мальчика, сидящего на краю крыши и пристально наблюдающего за пролетающими самолётами. Его фигура одновременно хрупкая и собранная: длинные подростковые конечности, заострившиеся черты лица, напряжённый взгляд создают образ ребёнка, который уже думает о будущем служении, о включённости в большое движение страны. Детская телесность здесь не просто биологическая — она становится символом роста и устремлённости, материалом, из которого со временем возникнет «новый человек».
Александр Дейнека. «Будущие лётчики». 1938 г.
В данном изображении, Дейнека показывает не столько отдельных мальчиков, сколько сам принцип воспитания нового поколения — когда индивидуальность уступает место ощущению принадлежности к общему делу. Это не портреты конкретных людей, а образы тех, кто растёт внутри общей идеологии и общей цели. Пространство вокруг — спокойное, ясное, открытое — будто подчёркивает отсутствие внутренних сомнений: перед ними не личный выбор, а заранее определённая траектория. В такой композиции тело перестаёт быть самостоятельным и превращается в часть общего «мы», в элемент будущего строя, где каждый — не герой сам по себе, а маленькая, но необходимая часть большого коллективного движения.
Александр Самохвалов. «Метательница молота». 1935 г.
Во второй половине 1930-х спортивная тема становится одним из центральных инструментов формирования советского идеала тела. Если у Дейнеки детская фигура воплощает ещё только намечающееся будущее — хрупкий росток, в котором скрыт потенциал «нового человека», — то у Самохвалова этот потенциал предстает уже раскрытым. В «Метательнице молота» художник создаёт образ тела становящимся орудием действия, уверенным, дисциплинированным. Здесь мы видим не мечту о будущем, а его сформированный результат — новый тип советской девушки, сильной, здоровой, готовой к труду и обороне.
А.Самохвалов. «Девушки». 1928 г.
А.Самохвалов. «Девушка с ядром». 1933 г.
А. Самохвалов. «Метательница диска». 1930-е.
Именно через спортивные фигуры художники могли наиболее ясно показать тот тип телесности, который должен был стать опорой для строительства нового общества. Ведь кто еще, по логике времени, лучше всего представлял идеал страны, в которой будущее предполагалось выстроить собственными руками.
А.Самохвалов. «На стадионе». 1935 г.
А.Самохвалов. «С. М. Киров принимает парад физкультурников». 1935 г.
«Физкультура была радостью бытия, той радостью, которая накапливала потенциал преодоления трудностей в борьбе за построение новой жизни» — А. Самохвалов
А.Самохвалов. «Советская физкультура». 1935 г.
В произведениях которые мы рассматриваем выше, тело постепенно перестаёт быть просто изображением спортсмена, подростка или девушки — оно становится способом говорить о времени, о надеждах и о том, каким должен быть человек нового общества. Через героев Самохвалова и Дейнеки видно, как личное растворяется в общем: каждый из них будто готов стать частью большего движения, частью строящегося будущего. Но чем устойчивее становился этот канон, тем заметнее становилось и другое: пространство для личного жеста, сомнения или уязвимости в нём практически не оставалось.
Именно с этого напряжения — между нормой и реальной человеческой телесностью — начинается следующий этап развития искусства. Уже в позднесоветский период художники будут пробовать выйти за пределы идеологического образца и показать тело вне канона — неполное, неоднозначное, иногда противоречивое.
Позднесоветское искусство: тело вне канона
Во второй половине XX века канон, который долгое время определял внешний вид «нового человека», начинает рушиться: художники сталкиваются с опытом реальной жизни, далёким от идеологических схем. На полотнах появляется телесность, которую невозможно подчинить нормативной эстетике — усталое, скрытное, порой болезненное тело, существующее уже не как символ будущего, а как следствие времени, среды и личной истории.
Александр Дейнека. «Оборона Севастополя». 1942 г.
В военных работах Дейнеки человеческое тело впервые лишается героики. Его фигуры уже не служат символом будущего — они падают, истощены, разорваны хаосом боя. Телесность становится свидетельством катастрофы: хрупкая, неидеальная, ранимая. Война впервые разрушает возможность говорить о теле как о «материале» для идеологии — теперь оно само фиксирует предел человеческой выносливости.
Александр Пластов. «Фашист пролетел». 1944 г.
Авторы перестают интерпретировать образ тела, как общее стремление к будущему и часть массового сознания, тело, внезапно втянутое в войну начинает приобретать иные смыслы. Оно не готово, не натренировано, не оснащено — и именно в этом его правда. Художник фиксирует момент, когда война входит в частную жизнь, когда телесность перестаёт быть преимуществом и становится уязвимой частью обычного человека.
Ю.Пименов. «Фронтовая дорога». 1944 г.
У Пименова война показана не через атаку и героический жест, а через непрерывное движение по разбитой дороге. Фигура женщины-водителя в кабине грузовика — не идеальный солдат и не плакатная героиня. Здесь телесность связана с усталостью и постоянным риском. Сам зритель становится сопричастным к происходящему на картине, где уже не идет речь о счастливом будущем, а только о боли и тяготах разрушений в происходящем моменте.
Федор Богородский. «Слава павшим героям», 1945 г.
В работах художников все чаще показывается не парад победителей, а моменты прощания — те самые, где тело впервые становится не символом силы, а знаком утраты.
Н. Толкунов. «Бессмертие». 1941 г
М.Самсонов. «Сестрица». 1953 г.
Борис Неменский, «Безымянная высота», 1960 г.
В годы войны тело было историческим документом, отпечатком катастрофы, то в послевоенные десятилетия оно постепенно перестаёт быть видимым свидетельством разрушения. Следы боли смещаются вглубь — в психологию, в жест, в взгляд, в внутреннюю разорванность. Травма становится не внешней, а внутренней, и художникам приходится искать новые способы говорить о человеке, не прибегая к прямой телесной натуралистичности. Так возникает новая форма телесности — телесность напряжения, нервная, сдержанная, угловатая. В ней не кричит боль, но ощущается её остаточное эхо. Именно этот переход — от телесности как правды войны к телесности как внутреннему конфликту — открывает следующий этап развития образа человека в позднесоветском искусстве.
Гелий Коржев. «В дни войны». 1954 г.
Гелий Коржев. «Влюбленные». 1960 г.
Гелий Коржев. «Поднимающий знамя». 1960 г.
Г.Коржев. «Уличный певец». 1964 г.
Г.Коржев. «Следы войны». 1965 г.
Коржев изображает людей, в которых война оставила след не как событие, а как образ жизни. Их тела как бы утопленные в тяжести собственного опыта. Это телесность, в которой уже невозможно увидеть прежний идеализированный образ советского человека, созданный культурой 1930-х годов, это не красивые фигуры, а фигуры правды — сгорбленные, тяжёлые, такие, в которых каждая складка одежды, каждый жест говорит о прожитых годах и потерях. У Коржева тело становится носителем памяти.
Г.Коржев. «Мать.». 1967 г.
Гелий Коржев. «Старые раны». 1967 г.
В этот период тело перестаёт быть социальным образцом — оно становится метафорой внутреннего диссонанса эпохи. Если в середине века телесность ещё несла следы войны, усталости и скрытой тяжести, то к 1970–1980-м годам художники начинают отходить от фигуративной правды и все чаще обращаются к разбору самой структуры тела. Оно перестаёт быть цельной формой и превращается в знак, жест, обрывок, аллюзию. Фигура человека уже не изображается как носитель роли или идеологии — она становится полем для сомнения, анализа и разложения на смысловые элементы. Именно здесь зарождается тенденция, которая в дальнейшем приведёт к полной деконструкции телесного образа в современном искусстве.
Гелий Коржев. «В раздумье». 1982 г.
Михаил Никонов. «Троица». 1965 г.
Михаил Никонов. «Игроки III». 1981 г.
В этих работах тело окончательно утрачивает связь с прежним советским идеалом. У Коржева оно превращается в тяжёлую, изуродованную плоть, отражающую внутреннюю разруху человека позднесоветского времени. У Никонова телесность распадается на фрагменты и знаки: фигуры теряют целостность, лица превращаются в маски, жесты — в резкие символы напряжённого, рваного существования.
Именно здесь появляется первый шаг к полной деконструкции телесного образа. Художники отказываются от иллюзии «единого» человека и показывают тело как поле конфликта, разлома, искажённого восприятия себя и мира. В этом распаде форм, в этих смещённых пропорциях и нарушенных лицах начинает зарождаться новый взгляд, который позже приведёт искусство к современной трактовке тела — изменчивого, нестабильного, многослойного и лишённого прежних границ.
Современное искусство: новые трактовки телесности
В конце XX — начале XXI века тело окончательно перестаёт быть носителем единого идеала или даже узнаваемого социального опыта.
В современной художественной практике телесность всё больше связывается не с формой тела как таковой, а с субъективным опытом его переживания. Здесь важным оказывается индивидуальное, внутреннее, чувственное состояние, недоступное никому, кроме самого воспринимающего. В этом смысле искусство становится не копией реальности, а формой ментального присутствия — телом, существующим прежде всего как переживание, а не как фиксированный образ.
Современное искусство не пытается восстановить утраченную целостность — напротив, оно показывает разорванность, деформацию, гиперреальность и новые способы существования тела в мире, где прежние представления о «человеческом» уже не работают.
Виктория Кошелева «Сок Плутона». 2017 г.
Алиса Горелова. Без названия, 2018 г.
Каждая из представленных работ фиксирует момент, когда человеческое тело окончательно утрачивает прежнюю цельность и превращается в пространство внутренних состояний. Художников больше не интересует телесная форма сама по себе: важнее то, как через цвет, пластическую деформацию или почти абстрактный жест проступает ощущение присутствия, эмоционального импульса, индивидуального переживания. Тело перестаёт быть объектом изображения — оно становится средой для зрителя.
Сергей Шутов. «Гимны». 2021 г.
Сергей Шутов. «Другие люди». 2022 г.
Вывод
Прослеживая путь от советского канона к сегодняшним художественным практикам, можно увидеть, что представления о человеческом теле менялись вместе с культурой и обществом. Идеализированная, нормативная фигура «нового человека» 1930-х годов отражала коллективную утопию и служила образцом для подражания. Военное и послевоенное искусство разрушило этот образ, показав тело как носитель памяти, боли и тяжести опыта. В искусстве 1960–1980-х тело становится внутренне разорванным, символическим, отражающим сложность человеческого существования в позднесоветской реальности.
Современное искусство идёт ещё дальше: оно снимает с тела любые прежние ожидания и функции, превращая его в гибкую, подвижную, субъективную структуру переживания. Форма перестаёт быть значимой, а на первый план выходит само ощущение присутствия — то, что философы называют квалиа. Художники показывают тело таким, каким оно ощущается, а не таким, каким должно быть.
Таким образом, путь телесности в русском искусстве — это путь от единого идеала к множеству индивидуальных тел, от нормы к личному опыту, от социального образца к чувственному, изменчивому существованию, отражающему сложность современного человека и невозможность свести его к единому образу.
Aleksandr Deineka // Культура.рф. Доступно по ссылке: https://www.culture.ru/persons/9563/aleksandr-deineka
Как современные художники рисуют человеческое тело // Shakko.ru. Доступно по ссылке: https://shakko.ru/1878207.html?from=sds
Советское искусство 1945–1955 гг. о «мире после войны»: культурная политика и антропологические реакции // Вестник ЯГПУ. Доступно по ссылке: https://vestnik.yspu.org/releases/2023_5/24.pdf
Искусство и тело // WorldClass Magazine. Доступно по ссылке: https://worldclassmag.com/fitness/fitart/
Советский социализм и телесный коллективизм. Практики преобразования повседневности // Cyberleninka. Доступно по ссылке: https://cyberleninka.ru/article/n/sovetskiy-sotsializm-i-telesnyy-kollektivizm-praktiki-preobrazovaniya-povsednevnosti
Никоновы. Три художника // Botalex Livejournal. Доступно по ссылке: https://botalex.livejournal.com/169682.html
Сергей Шутов. Квалия // Bogachkova Livejournal. Доступно по ссылке: https://bogachkova1957.livejournal.com/177399.html
