Трансгрессивная визуальность в комиксе XX века
Концепция
Исследование посвящено трансгрессивным практикам в авторском и андеграундном комиксе XX века, где визуальные приёмы сознательно нарушали эстетические, моральные и правовые границы с целью провокации, политического высказывания и переосмысления идентичности. Трансгрессия рассматривается как художественная стратегия, включающая радикальные обращения с телом (физические мутации, фрагментация, деконструкция и гиперболизация ран), экспериментальную типографику, намеренное нарушение читательского ритма через ломку панельной сетки и монтаж, а также смешение реалистичных и абстрактных визуальных кодов. Эти приёмы функционировали не в вакууме: они вступали в диалог с массовой культурой, нормами морали и институтами цензуры, формируя поле конфронтации — между создателями, аудиторией и регуляторами. Работа ставит задачу показать, как визуальная трансгрессия производила смысл не только через образ, но и через способ распространения (самиздат, зины, независимые тиражи, выставки), когда техника репродукции и канал доставки усиливали или корректировали эффект шока.
Методологически исследование опирается на детальный визуальный анализ страниц и фрагментов (включая формальный разбор композиции, линии, штриха, работы с цветом и пустотой), историко-контекстуальную реконструкцию (политические кампании, судебные процессы, общественные дебаты), а также на архивные материалы (интервью, манифесты издательств, рецензии). Значимым компонентом является компаративный подход: сопоставление практик в разных геокультурных контекстах — андеграунд США и Великобритании, европейские графические романы и арт-комикс, латиноамериканская политическая традиция, а также постсоветские и самиздатские феномены — чтобы выявить общие эстетические структуры и региональные особенности трансгрессивных тактик. Особое внимание уделяется тому, как формальные решения (например, ломка панелей или графический нагромождённый метр) коррелируют с содержательными задачами — критикой патриархата, сатирой на капитализм, визуализацией травмы или провокацией общественной морали.
Цель исследования — не просто каталогизировать шоки и запреты, а продемонстрировать, что трансгрессия в комиксе XX века стала одним из ключевых механизмов расширения жанровых границ: она стимулировала появление графического романа как «взрослого» формата, влияла на визуальную теорию и способствовала интеграции комикса в академический и музейный контексты. Результатом должно стать теоретически обоснованное и источниково обеспеченное описание взаимосвязи формы, содержания и общественной реакции, а также практические рекомендации по визуальному анализу и архивной работе с раритетными или подверженными цензуре материалами.
Введение
Работа Крамба — хрестоматийный пример трансгрессии в комиксе: нарушение табу на изображение сексуальности, использование маргинальной эстетики и социальная сатира. Этот визуальный ряд задает тон всему исследованию, демонстрируя, как комикс становится полем для радикального художественного и идеологического высказывания.
Роберт Крамб //Обложка комикса «Фриц-Кот» // 1965
Актуальность и проблема: В современном медийном ландшафте комикс прошел путь от развлекательного чтива до полноценного художественного медиума. Однако его способность к трансгрессии — сознательному нарушению социальных, политических и эстетических норм — часто остается на периферии академического анализа. Актуальность исследования обусловлена необходимостью систематизировать формы и стратегии трансгрессии в комиксе, чтобы понять его роль как инструмента культурной и политической критики.
Цель: выявить и проанализировать формальные и тематические стратегии трансгрессии в комиксе XX–XXI веков, проследив их эволюцию от андеграунда до академического признания.
Задачи: - Определить теоретические рамки понятия «трансгрессия» применительно к визуальным искусствам и комиксу. - Выделить ключевые исторические периоды и географические центры развития трансгрессивного комикса. - Проанализировать формальные приемы (графика, композиция, монтаж) и тематические направления (политика, гендер, телесность). - Рассмотреть конкретные кейсы и их влияние на культурный и социальный контекст.
Методология и источники: Исследование опирается на междисциплинарный подход, сочетающий: - Визуальный анализ для деконструкции графических элементов. - Социокультурный анализ для изучения контекста создания и рецепции работ. - Исторический метод для выявления эволюции трансгрессивных практик. - Источниковую базу составят первоисточники (сами комиксы), архивные материалы, академические статьи.
Теоретические рамки
Арт Шпигельман. Разворот из «Маус: Рассказ выжившего». 1986. Бумага, тушь, перо. Комментарий: «Маус» — пример сложной трансгрессии: использование «низкого» жанра комикса для рассказа о Катастрофе, смешение временных пластов и саморефлексия. Это иллюстрирует, как трансгрессия работает не только на уровне табуированного содержания, но и на уровне формы, нарушая ожидания от медиума.
Арт Шпигельман // Разворот из «Маус: Рассказ выжившего» // 1986
Понятие трансгрессии в искусстве и медиакритике: В теории культуры, от Жоржа Батая до Мишеля Фуко, трансгрессия понимается не как простое отрицание норм, а как их преодоление с целью познания границ человеческого опыта. В комиксе это проявляется в: - Нарушении визуальных кодов: Деконструкция «идеального» тела, разрыв сетки панелей, использование диссонирующих цветов. - Атаке на социальные табу: Прямое изображение насилия, сексуальности, психических расстройств, политической сатиры. - Критике самого медиума: Рефлексия по поводу возможностей и ограничений комикса как искусства. - Методы визуального анализа применительно к комиксу -Для анализа трансгрессивных комиксов мы будем использовать: - Анализ композиции: Расположение панелей, крупность планов, направление чтения. - Анализ графического стиля: Характер линии, штриховки, работа с черным и белым.
Феномен трансгрессии в комиксе представляет собой сложный диалог между традицией и новаторством, где нарушение норм становится способом художественного познания. Визуальный язык комикса, с его уникальной способностью синтезировать изображение и текст, создает особое пространство для трансгрессивных практик. Художники сознательно деформируют привычные формы, как это делает Роберт Крамб, превращая тела в гротескные символы социальной критики, или Пол Хорн, разрывающий панельную сетку для передачи экзистенциального хаоса.
Особую силу комиксу придает его маргинальный статус в системе искусств — будучи долгое время «низким» жанром, он обладает внутренней свободой для нарушения табу. Прямое изображение политического насилия у Джо Сакко, исследование психических расстройств у Дэвида Б., деконструкция гендерных стереотипов у Элисон Бекдел — все это становится возможным благодаря специфической природе медиума.
При этом трансгрессия в комиксе редко бывает тотальной — она всегда существует в напряжении с традицией, используя ее язык для его же преодоления. «Маус» Шпигельмана не просто нарушает табу на изображение Холокоста, но и ставит вопрос о самой возможности репрезентации травмы средствами комикса. Анализ таких работ требует особого внимания к визуальной риторике — тому, как композиция, линия и цвет становятся носителями смысла, превосходящего буквальное содержание.
Таким образом, трансгрессия в комиксе — это не просто нарушение правил, а сложный художественный метод, позволяющий исследовать границы визуального повествования и расширять возможности выражения в современной культуре.
Историческая карта: ключевые периоды и географии
Предвоенный и послевоенный период
Противопоставление военного пропагандистского комикса послевоенным экспериментам Курцмана визуализирует переход: от утилитарного использования медиума к первым поискам нового визуального языка, предвещающим рождение андеграунда.
«Uncle Sam» [Пропагандистский комикс] // 1943
1930-1940-е: Комикс — массовый продукт. Трансгрессия проявляется опосредованно, через социальную сатиру в газетных стрипах и подрыв моральных устоев в детективных «pulp-журналах».
Конец 1940-х — 1950-е: Появление журналов типа «Mad» под руководством Харви Курцмана. Ирония, пародия на массовую культуру и политику — первая форма системной трансгрессии внутри мейнстрима. Одновременно — «Комиксский кодекс» (1954) в США как реакция цензуры на растущую смелость авторов.
В 1930–1940-е годы комикс утвердился как массовый продукт, где трансгрессивные элементы проявлялись опосредованно — через социальную сатиру в газетных стрипах и подрыв традиционных моральных устоев на страницах детективных «pulp-журналов». Именно в этот период закладывались основы визуального языка, способного критически осмыслять социальные нормы, оставаясь в рамках популярного медиума.
Перелом наступил в конце 1940-х с появлением журнала «Mad» под руководством Харви Курцмана, где ирония и пародия на массовую культуру стали первой формой системной трансгрессии внутри мейнстрима. Остросатирические материалы журнала не просто развлекали, но и разоблачали механизмы политической пропаганды и потребительского общества, демонстрируя способность комикса к социальной критике.
Ответом на растущую смелость авторов стало введение в 1954 году «Комиксского кодекса» — системы самоцензуры, призванной обезопасить издателей от государственного регулирования. Парадоксальным образом цензурные огранижения стимулировали развитие альтернативных форм высказывания, подготовив почву для андеграундной революции 1960-х, когда трансгрессия стала осознанной художественной стратегией, бросающей вызов как культурным табу, так и институциональным ограничениям.
Андеграунд 1960–1980-х
«Zap» олицетворяет контркультурный бунт, «Wimmen’s Comix» — феминистский ответ мужскому доминированию в андеграунде, а «Raw» — переход к более рефлексивной, «постмодернистской» фазе трансгрессии, ориентированной на художественный авангард.
Крамб Р // «Zap Comix» № 0 // 1968; «Wimmen’s Comix» № 1 // 1972; Шпигельман А // «Raw» № 2 // 1980
США: Расцвет андеграундных «комиксов» (R. Crumb, S. Clay Wilson, Spain Rodriguez) в Сан-Франциско и Нью-Йорке. Откровенное изображение секса, наркотиков, политической сатиры. Создание альтернативных дистрибуционных сетей (хедшопы).
Европа: Франко-бельгийская школа «Французского карандаша» (Mœbius) и более радикальный итальянский андеграунд (Pratt, Scozzari). Трансгрессия через сюрреализм, метафизику, политическую аллегорию.
Япония (Гэкига): Появление «гекиги» — «драматических картин» для взрослых (Yoshihiro Tatsumi). Трансгрессия через социальный реализм, изображение будничного отчаяния и насилия.
Середина XX века стала временем параллельного развития трансгрессивных практик в комиксе по разные стороны океана. В США расцвет андеграундных комиксов, представленных такими фигурами как Роберт Крамб, С. Клей Уилсон и Спейн Родригес, ознаменовал радикальный разрыв с условностями мейнстрима. Их работы, распространявшиеся через альтернативные дистрибуционные сети хедшопов, смело изображали табуированные темы секса, наркотиков и политической сатиры, превращая комикс в инструмент контркультурного протеста и создавая новый визуальный язык для выражения социального несогласия.
Европейский андеграунд развивался по иному пути. Франко-бельгийская школа, представленная такими мастерами как Мёбиус, и более радикальный итальянский андеграунд (Уго Пратт, Гвидо Сказзари) использовали трансгрессию как способ исследования метафизических и политических тем. Через сюрреалистические образы и сложные аллегории они превращали комикс в пространство для философских размышлений, где нарушение формальных условностей служило поиску новых средств художественной выразительности.
Параллельно в Японии возникало движение гэкига — «драматических картин» для взрослых, пионером которого стал Ёсихиро Тацуми. Японская трансгрессия проявлялась через социальный реализм и беспощадное изображение будничного отчаяния и насилия. В отличие от западных аналогов, японский андеграунд акцентировал не столько политический протест, сколько экзистенциальные переживания обычного человека в стремительно меняющемся обществе, создавая тем самым уникальный эстетический язык для выражения коллективной травмы послевоенной Японии.
Конец XX века: коммерциализация и академизация
Работы Сакко и Сатрапи символизируют две ключевые тенденции конца века: документалистику, использующую язык комикса для свидетельства о политических травмах, и автобиографию, где трансгрессия становится инструментом осмысления личной и культурной идентичности.
Сакко Дж. // «Стены Хеброна» // 1996. / Сатрапи М. // «Персеполиса» // 2000
1980-1990-е: Термин «графический роман» легитимизирует комикс как искусство для взрослых. Трансгрессивные практики перетекают в мейнстрим («Хранители» Алана Мура, «Песочный человек» Нила Геймана).
Документальный поворот: Работы Джо Сакко, сочетающие журналистику и комикс для исследования зон конфликтов.
Глобализация: Расцвет автобиографического комикса (Маржан Сатрапи, Дэвид Б.), где трансгрессия направлена на исследование личной и культурной травмы.
Конец XX века ознаменовался парадоксальным процессом одновременной коммерциализации и академизации трансгрессивного комикса. В 1980–1990-е годы введение термина «графический роман» стало стратегией легитимизации комикса как серьезного искусства для взрослой аудитории. Трансгрессивные практики, ранее развивавшиеся в андеграунде, начали проникать в мейнстрим — работы Алана Мура «Хранители» и Нила Геймана «Песочный человек» демонстрировали, как сложные философские темы и нарушение нарративных условностей могут сосуществовать с коммерческим успехом.
Параллельно происходил документальный поворот, наиболее ярко представленный в творчестве Джо Сакко. Его комиксы-репортажи из зон конфликтов сочетали журналистскую точность с экспрессионистской графикой, создавая новый язык для свидетельства о политическом насилии и социальной несправедливости. Этот синтез документалистики и комикса расширил границы медиума, превратив его в инструмент исторического анализа.
Глобализация культурного пространства способствовала расцвету автобиографического комикса, где трансгрессия проявлялась через исследование личной и культурной травмы. Работы Маржан Сатрапи «Персеполис» и Дэвида Б. «Эпилептик» демонстрировали, как индивидуальный опыт может становиться основой для осмысления коллективной истории. В этих произведениях нарушение табу на откровенный рассказ о психических заболеваниях, политическом насилии и культурной дислокации стало способом создания нового языка памяти и идентичности, одновременно выводя комикс в пространство высокой литературы и академического исследования.
Формальные приемы трансгрессии
Пэнтер использует «плохой» рисунок и архитектурный хаос как форму трансгрессии против коммерческой гладкости мейнстрима. Тело и пространство распадаются на геометрические фрагменты, создавая ощущение психологической дезориентации.
Пэнтер Г. // Разворот из «Джимбо» // 1981
Деконструкция тела и образа:
- Нарушение анатомических пропорций (Р. Крамб, Ч. Бернс) - Использование «гротескного реализма» (С. Клей Уилсон) - Дробление формы на геометрические элементы (Г. Пэнтер)
Деконструкция человеческого тела стала одним из ключевых методов трансгрессии в визуальном языке комикса. Художники-нонконформисты сознательно разрушали классические представления о физической форме, превращая анатомию в поле для художественного и социального протеста.
Роберт Крамб и Чарльз Бернс разработали уникальные системы нарушения анатомических пропорций, где гипертрофированные конечности, деформированные черты лица и намеренное искажение фигур создавали эффект психологического напряжения. У Крамба это выражалось в агрессивной гиперболизации мужской и женской физиологии, ставшей метафорой подавленных желаний и социальных фобий. Бернс же использовал холодную, почти хирургическую точность линий для изображения телесных мутаций, превращая тело в носитель экзистенциальной тревоги.
С. Клей Уилсон довел гротеск до крайних форм, создав то, что критики назвали «гротескным реализмом». Его персонажи с их разорванными телами, шрамами и протезами становились визуальной метафорой насилия, пронизывающего современное общество. Эта эстетика уродства бросала вызов не только художественным канонам, но и самому понятию телесной нормы.
Гэри Пэнтер пошел по пути радикального упрощения, дробя человеческую форму на элементарные геометрические элементы. Его «пылающие» фигуры, составленные из углов и острых линий, превращали тело в архитектурную конструкцию, лишенную органичности. Этот подход доводил до логического предела идею отчуждения, где человеческое растворялось в механистической агрессии урбанистического пейзажа.
Таким образом, деконструкция тела в андеграундном комиксе никогда не была чисто формальным экспериментом — она всегда оставалась мощным инструментом критики социальных условностей, политических репрессий и психологических табу, преобразуя анатомию в язык художественного сопротивления.
Фундаментальные вещи
Анализ
Шпигельман нарушает четвертую стену, показывая себя работающим над книгой. Трансгрессия здесь — в смешении временных пластов и рефлексии о моральной ответственности художника.
Шпигельман А. // Мета-разворот из «Мауса» // 1986
Форма: Соединение документального и автобиографического
Контекст: Первый комикс-лауреат Пулитцеровской премии
Трансгрессия: Использование звериных метафор для рассказа о Холокосте
Анализ
Бекдел создает сложную систему визуальных и текстовых аллюзий, где каждая деталь композиции работает на раскрытие темы семейной истории и сексуальной идентичности. Использование интертекстуальности становится формой трансгрессии против упрощенного понимания автобиографического жанра.
Форма: Интеллектуальный графический роман с многоуровневой системой литературных и визуальных аллюзий
Контекст: Прорывной автобиографический комикс о квир-идентичности, получивший признание как в литературных, так и в академических кругах
Трансгрессия: - Исследование табуированных тем семейной истории и отцовской гомосексуальности - Соединение «высокой» литературы (Пруст, Джойс, Фицджеральд) с «низким» жанром автобиографического комикса - Новаторское изображение квир-опыта через призму интеллектуальной рефлексии - Деконструкция традиционных представлений о семье и гендерных ролях
Графический роман Элисон Бекдел «Веселый дом» представляет собой сложный художественный синтез, где автобиографическое повествование поднимается до уровня интеллектуального исследования. Форма произведения органично соединяет визуальную нарративность комикса с многослойной системой литературных аллюзий — от «В поисках утраченного времени» Пруста до «Улисса» Джойса. Каждая визуальная метафора и композиционное решение становится частью этого диалога с классикой, создавая уникальный гибридный жанр, стирающий границы между «высоким» и «массовым» искусством.
Контекстуально работа Бекдел стала прорывом не только как откровенный рассказ о квир-идентичности, но и как серьезное литературное произведение, получившее признание в академических кругах. Его включение в учебные программы университетов и анализ в литературоведческих работах знаменуют важный этап в легитимации комикса как полноценной художественной формы.
Трансгрессивная природа романа проявляется в смелом исследовании табуированных тем семейной истории, где личная драма отцовской гомосексуальности становится точкой отсчета для размышлений о природе идентичности. Бекдел совершает двойное нарушение норм: соединяя «низкий» жанр автобиографического комикса с интеллектуальной традицией европейского модернизма, она одновременно предлагает новаторский образ квир-опыта, лишенный сенсационности и построенный на тонкой психологической рефлексии.
Деконструкция традиционных представлений о семье и гендерных ролях осуществляется через сложную систему визуальных и текстовых параллелей, где личная история становится микрокосмом социальных процессов. Этот интеллектуальный подход к трансгрессии отличает работу Бекдел от более прямолинейных форм протеста, предлагая модель художественного высказывания, где нарушение границ становится не самоцелью, а методом глубокого познания человеческой природы.
Производство и распространение
Зины 1990-2000-х использовали доступные технологии ксерокопирования, создавая тактильную, грубую эстетику. Эта «низкая» технология сама по себе была актом трансгрессии против коммерческого гламура.
Эволюция производных технологий
Ранний андеграунд (1960-70-е): - Офсетная печать малыми тиражами - Дистрибуция через хедшопы и независимые книжные - Себестоимость: $0.25-0.50 за экземпляр
Цифровая революция (1990-2000-е): - Распространение ксероксных зинов - Появление графических романов как «премиального» формата - Роль независимых издательств (Fantagraphics, Drawn & Quarterly)
Современная эпоха (2010-е — настоящее время): - Краудфандинг как альтернатива традиционному изданию - Веб-комиксы и цифровые платформы - Print-on-demand технологии
Ранний андеграунд (1960-70-е) сформировал уникальную экономическую модель, основанную на принципах DIY-культуры. Офсетная печать малыми тиражами (обычно 500-3000 экземпляров) позволяла сохранять низкую себестоимость — всего 25-50 центов за экземпляр, что делало комиксы доступными для студенческой и контркультурной аудитории. Дистрибуция через сеть хедшопов (магазинов для хиппи) и независимые книжные создавала альтернативную инфраструктуру, свободную от цензурных ограничений мейнстримных издателей. Именно в этой среде сформировались такие культовые авторы как Роберт Крамб и Билл Гриффит, чьи работы распространялись буквально из-под прилавка.
Цифровая революция (1990-2000-е) кардинально изменила ландшафт независимой сцены. Распространение ксероксных зинов democratized производство комиксов — теперь любой художник мог создать и тиражировать свою работу без значительных финансовых вложений. Параллельно происходила институционализация андеграунда через появление графических романов как «премиального» формата, с твердой обложкой и высоким качеством печати. Ключевую роль в этом процессе сыграли независимые издательства — Fantagraphics Books в США и Drawn & Quarterly в Канаде, которые не только публиковали современных авторов, но и переиздавали классику андеграунда, обеспечивая ее сохранность и канонизацию.
Современная эпоха (2010-е — настоящее время) характеризуется диверсификацией производственных и дистрибутивных моделей. Краудфандинговые платформы типа Kickstarter стали реальной альтернативой традиционному изданию, позволяя авторам напрямую обращаться к аудитории и финансировать проекты, которые могли бы показаться слишком рискованными для обычных издателей. Веб-комиксы и цифровые платформы (такие как Webtoon или Tapas) создали новые форматы storytelling, оптимизированные для мобильных устройств и социальных сетей.
Технологии print-on-demand окончательно стерли границы между издателем и автором, позволяя печатать минимальные тиражи (даже один экземпляр) без значительных накладных расходов. Эти изменения привели к парадоксальной ситуации: современный андеграундный комикс одновременно стал более доступным для создания и более профессиональным в исполнении, сохраняя дух экспериментаторства, но обретая инструменты, о которых основатели движения могли только мечтать.
Сводные выводы
Эволюция трансгрессии: - От прямого нарушения табу к сложной интеллектуальной критике - От маргинального положения к академическому признанию - От локальных сцен к глобальному явлению
Формальные инновации: - Комикс доказал свою способность быть сложным визуальным языком - Трансгрессивные практики обогатили визуальную палитру медиума - Стирание границ между «высоким» и «низким» искусством
Социальное impact: - Комикс стал важным инструментом для маргинализированных голосов - Создал пространство для обсуждения запретных тем - Влияет на более широкие культурные и политические дискурсы
Bailey J. The Anthropology of Crime and Comic Books // Journal of Popular Culture. — 2018. — Vol. 51, № 2. — P. 45-67. — URL: https://onlinelibrary.wiley.com/doi/abs/10.1111/jpcu.12678 (дата обращения: 28.10.2023).
Chute H. Why Comics? From Underground to Everywhere. — New York: HarperCollins, 2017. — 464 p. — URL: https://www.harpercollins.com/products/why-comics-hillary-chute (дата обращения: 28.10.2023).
Hatfield C. Alternative Comics: An Emerging Literature. — Jackson: University Press of Mississippi, 2005. — 190 p. — URL: https://www.upress.state.ms.us/Books/A/Alternative-Comics (дата обращения: 28.10.2023).
Lopes P. Demanding Respect: The Evolution of the American Comic Book. — Philadelphia: Temple University Press, 2009. — 260 p. — URL: https://temple.universitypressscholarship.com/view/10.2307/j.ctt14bt7pw (дата обращения: 28.10.2023).
McCloud S. Understanding Comics: The Invisible Art. — New York: William Morrow Paperbacks, 1994. — 224 p. — URL: https://www.harpercollins.com/products/understanding-comics-scott-mccloud (дата обращения: 28.10.2023).
Wolk D. Reading Comics: How Graphic Novels Work and What They Mean. — Cambridge: Da Capo Press, 2007. — 432 p. — URL: https://www.hachettebookgroup.com/titles/douglas-wolk/reading-comics/9780786721573/ (дата обращения: 28.10.2023).
Crumb R. Fritz the Cat [Изоматериал]. — 1965. — URL: https://www.rcrumb.com/art.php (дата обращения: 28.10.2023).
Kurtzman H. Mad Magazine Cover [Изоматериал]. — 1952. — URL: https://www.dcomics.com/mad/covers (дата обращения: 28.10.2023).
Moebius. Arzach [Изоматериал]. — 1975. — URL: https://www.moebius.fr/oeuvres/arzach/ (дата обращения: 28.10.2023).
Panter G. Jimbo [Изоматериал]. — 1981. — URL: http://www.garypanter.com/jimbo (дата обращения: 28.10.2023).
Sacco J. Palestine [Изоматериал]. — 1996. — URL: https://www.joesacco.com/palestine.html (дата обращения: 28.10.2023).
Satrapi M. Persepolis [Изоматериал]. — 2000. — URL: http://www.marjanesatrapi.com/en/persepolis-1 (дата обращения: 28.10.2023).
Spiegelman A. Maus [Изоматериал]. — 1986. — URL: https://www.moma.org/collection/works/150621 (дата обращения: 28.10.2023).
Tatsumi Y. Gekiga [Изоматериал]. — 1972. — URL: https://www.tatsumi.yoshihiro.com/works/ (дата обращения: 28.10.2023).
Ware C. Building Stories [Изоматериал]. — 2012. — URL: https://www.chrisware.com/building-stories (дата обращения: 28.10.2023).
Will-Burch A. Love and Horror Biographies [Изоматериал]. — 2018. — URL: https://www.alicewillburch.com/love-and-horror (дата обращения: 28.10.2023).
