Ужас тотального Dasein: экономики присутствия в поле искусства
Введение
В данном исследовании рассматриваются и используются основные тезисы из статьи Хито Штейерль «Ужас тотального Dasein: экономики присутствия в поле искусства» для анализа работ современных художников.
В своём тексте «Ужас тотального Dasein: экономики присутствия в поле искусства» Хито Штейерль заявляет, что современная экономика искусства требует тотального присутствия («Dasein», основываясь на философии Хайдеггера) творца в связи с фрагментированным «мусорным временем» сетевой эпохи, и, приводя в пример попытку Вальтера Беньямина (Горана Джорджевича) призвать художников к Международному протесту в 1979 году и их ответу, ставит перед читателем вопрос:
«Если отказ от производства более не является действенной формой протеста, какими могут быть другие стратегии? Может ли стратегия заместительства заменить борьбу через абсентеизм?»
Как уже было упомянуто выше, автор задаёт свой вопрос в контексте фундаментального кризиса форм сопротивления в современном искусстве. Путь её размышлений начинается с исторического казуса, который продемонстрировал, что классическая модель борьбы (отказ от производства) более не работает в эпохе, когда «никто из занятых в области искусства не считает свой труд незаменимым или даже хоть сколько-то значительным». Из этого следует, что природа художественного труда, его отчуждения и арт-экономики изменились.
Система искусства трансформируется в «экономику присутствия», в которой поставщики контента «должны предоставлять бессчётное количество дополнительных услуг», заменяя ими ключевые составляющие искусства и его само.
Спрос на тотальное присутствие Хито Штейерль связывает с развитием технологий, позволивших создание и взаимодействие с внешним миром через виртуальный аватар, дистанционное присутствие или отложенное, а аура этого «драгоценного присутствия» прямо зависит от временной инфраструктуры, которую она называет «мусорным временем». Возникает фундаментальный дуализм: идеал полного присутствия лежит на руинах «мусорного времени». Штейерль приходит к тому, что культ присутствия — это симптом, «китчевый идеал», иллюзия, потому что в нынешней реальности оно недостижимо.
Внутри этого противоречия она и находит путь нового сопротивления — не через традиционный отказ, а через стратегическое отсутствие или замещение, превращая их из форм выживания в осознанную форму протеста, приводя в пример самого Горана Джоджевича, ставшего Вальтером Беньямином.
Так, Хито Штейерль, основываясь на следующих аргументах и примерах, находит стратегическое замещение единственным вариантом протеста в сложившейся системе.
1. Традиционная забастовка более несостоятельна
Марина Абрамович. «В присутствии художника». 2009
Классическая забастовка, унаследованная от индустриальной эпохи, подразумевает отказ от труда с целью остановить производство и тем самым оказать давление на работодателя. Однако в поле искусства эта модель оказалась нерабочей, что и показали ответы таких фигур, как Сьюзан Хиллер и Даниэль Бюрен. Они заявили, что уже де-факто бастуют, ничего не производя, но это не имело никаких последствий для системы.
Художник, отказывающийся производить работы, не наносит системе ущерба, так как его «труд» в традиционном понимании не является незаменимым.
Этот провал забастовки обнажил новую, более глубокую проблему: произошел переход от экономики, основанной на производстве материальных артефактов, к экономике, где главной ценностью становится нечто иное — присутствие, внимание, коммуникация.
Таким образом, сам провал акции 1979 года является ключевым аргументом, доказывающим, что природа эксплуатации и отчуждения в искусстве изменилась, требуя и новых форм сопротивления.
Марина Абрамович. «В присутствии художника». 2010
Абрамович проводила по 8 часов в день, сидя неподвижно в атриуме МоМА и молча встречаясь взглядом с каждым посетителем, выстроившимся в очередь. Перформанс был кульминацией ее ретроспективы.
Этот перформанс — парадоксальный памятник краху забастовки. Абрамович не «бастует», а демонстрирует предельную, почти изнуряющую форму труда присутствия. Система (музей) не страдает от ее отказа что-либо производить; наоборот, она извлекает максимум выгоды из ее тотальной физической и символической доступности. Очередь зрителей, жаждущих «подлинной встречи», подтверждает тезис Штейерль: протест через простое отсутствие невозможен, потому что сама система теперь потребляет сам факт присутствия как главный продукт.
Арт-группа «Война». «Хуй в ПЛЕНу у ФСБ!». 2010
Участники группы нарисовали на Литейном мосту в Санкт-Петербурге гигантский фаллос, который при поднятии моста оказывался напротив здания ФСБ. Акция принесла им широкую известность и номинацию на государственную премию «Инновация».
История «Войны» — это классический пример того, как даже самый радикальный, казалось бы, антисистемный жест немедленно инкорпорируется. Их акция была жестом протеста и насмешки, но система искусства (в лице премии «Инновация») мгновенно предложила ей легитимацию. Попытка «бастовать» против системы через вандализм обернулась предложением стать её частью.
Арт-группа «Война». «Хуй в ПЛЕНу у ФСБ!». 2010
Возникает следующая проблема: «Как сохранить радикальный протестный потенциал, когда сама система искусства жаждет инкорпорировать скандал и неповиновение как самые ценные формы „сырого“, „аутентичного“ присутствия художника-бунтаря?»
2. Современная экономика искусства эксплуатирует не материальные продукты, а тотальное физическое и коммуникативное присутствие художника, которое продается как неотчужденный опыт, оставаясь при этом новой, легко монетизируемой формой отчуждения.
Рикрит Тиравания. 'untitled (free/still)'. 1992/1995/2007/2011-
Основной тезис автора заключается в том, что современная экономика искусства глубоко погружена в «экономику присутствия». Это означает, что от художников и других «поставщиков контента» требуется уже не столько создание произведений, сколько постоянное, тотальное физическое и коммуникативное присутствие. Они должны проводить лекции, участвовать в открытиях, давать интервью, вести воркшопы и перформансы. Это присутствие продается как «неопосредованное общение», «подлинная встреча» и «неотчужденный опыт». Однако, как заявляет автор, эта риторика подлинности является иллюзией, маскирующей новую форму эксплуатации. Присутствие легко монетизировать (продажа билетов на встречи, обеспечение «явки» для отчетности институций), но сами «присутствующие» редко получают за это адекватную компенсацию.
Рикрит Тиравания. 'untitled (free/still)'. 1992/1995/2007/2011-
Эта модель аналогична «контрактам нулевого часа» в других секторах: художник должен быть постоянно доступен, но не гарантированно занят и оплачен. Его присутствие становится товаром, который, в отличие от произведения искусства, нельзя накопить или сохранить, его можно только израсходовать в реальном времени. Таким образом, экономика присутствия не преодолевает отчуждение, а лишь видоизменяет его, превращая саму личность, тело и время художника в расходный материал для функционирования системы.
Рикрит Тиравания. 'untitled (free/still)'. 1992/1995/2007/2011-
Тиравания прямо торгует иллюзией неотчужденного опыта. Он продает музеям не картину, а сценарий присутствия — его самого, его помощников, зрителей в акте совместного потребления. Этот «подлинный» жест немедленно коммодифицируется: документация, реконструкции, биеннальные приглашения. Художник должен лично присутствовать на открытиях, воспроизводя этот опыт снова и снова, как поставщик уникальной, но тиражируемой услуги по созданию общности. Его работа — чистейшая форма экономики присутствия, где товаром является сама атмосфера аутентичности и доступности.
Олег Кулик. Акция «Бешеный пес, или Последнее табу, охраняемое одиноким Цербером» (совместно с Александром Бренером), Якиманка, 25 ноября 1994 года.
Олег Кулик. Акция «Бешеный пес, или Последнее табу, охраняемое одиноким Цербером» (совместно с Александром Бренером), Якиманка, 25 ноября 1994 года.
В 1990-е Кулик стал известен радикальными перформансами, где, будучи обнаженным, вел себя как животное, лаял и бросался на публику. Позже он трансформировался в галериста, куратора, публичного интеллектуала. Кулик — хрестоматийный пример художника, чье физическое, животное, экстатическое присутствие стало его главным товаром и брендом. В 1990-е он продавал не объекты, а шок от непосредственного, неконтролируемого телесного контакта. Сегодня, оставив перформансы, он продолжает монетизировать свой капитал узнаваемости и харизмы, будучи присутствующим в качестве эксперта, организатора, медийной фигуры. Его карьера показывает эволюцию экономики присутствия: от авангардного жеста к полной интеграции личности художника в систему как «человека-оркестра», обязанного постоянно подтверждать свою релевантность через разнообразную активность.
Олег Кулик. Акция «Бешеный пес, или Последнее табу, охраняемое одиноким Цербером» (совместно с Александром Бренером), Якиманка, 25 ноября 1994 года.
3. «Мусорное время» — это материальная основа иллюзии присутствия.
Харун Фароки. «Выход рабочих с фабрики в 11 десятилетий». 1995
Ключевой аргумент автора заключается в диалектической связи между «мусорным временем» и «тотальным Dasein». Иллюзия неопосредованного, полного, осознанного присутствия возможна лишь как фантом, как китчевый идеал, порожденный тотальным дефицитом этого самого присутствия в реальной жизни. Система требует от художника полной вовлеченности, в то время как условия его существования — необходимость жонглировать «обрывками и клочками времени» — делают это требование невыполнимым. Следовательно, культ присутствия является не антитезой, а прямым следствием и порождением «мусорного времени». Он служит компенсаторным механизмом для системы, которая сама же и уничтожает возможность подлинного, непрерывного присутствия.
Харун Фароки. «Выход рабочих с фабрики в 11 десятилетий». 1995
Фароки проводит сравнительный анализ образов ухода с работы, используя кадры из разных эпох и медиа (от кино братьев Люмьер до фрагментов современных фильмов). Его работа показывает не историю видеонаблюдения, а историю визуальных режимов, фиксирующих (или конструирующих) само понятие труда и его окончания. Он демонстрирует, как меняется сам способ репрезентации присутствия рабочего тела в пространстве фабрики и за её пределами. Эта смена визуальных режимов параллельна переходу, описанному Штайерль: от времени, организованного вокруг ясного акта производства (работа — не работа), к фрагментированному «мусорному времени», где границы между трудом, ожиданием, досугом и простым присутствием размыты. Фароки фиксирует момент, когда дисциплинарный временной режим фабрики (сигналом о конце смены) ещё виден, но уже становится историей. Современные же кадры в его монтаже часто взяты из художественного кино, что говорит о симуляции и эстетизации этого жеста ухода, о его превращении в культурный миф. Таким образом, работа Фароки — это археология образов присутствия/отсутствия в труде, которая показывает, как сам жест освобождения от работы (физический уход) становится ключевым для понимания того, что такое труд и его время. Это напрямую соотносится с кризисом «забастовки» у Штайерль: если классический образ протеста — это организованный уход (забастовка), то в эпоху «мусорного времени» и «экономики присутствия» сам момент четкого, коллективного, видимого отсутствия становится невозможным или теряет силу, растворяясь в постоянной, но аморфной вовлечённости.
Кристиан Марклей (Christian Marclay), «The Clock» («Часы», 2010)
Кристиан Марклей (Christian Marclay), «The Clock» («Часы», 2010)
Кристиан Марклей (Christian Marclay), «The Clock» («Часы», 2010)
24-часовое видео, смонтированное из тысяч фрагментов фильмов, в которых показаны часы или иным образом упоминается точное время. Каждый момент в видео синхронизирован с реальным временем суток.
«The Clock» — это тотальный архив кинематографического, «сценического» времени, собранный в единый, непрерывный поток. Однако это время глубоко фрагментировано, оно состоит из обрывков нарративов, разных эпох и жанров. Зритель, проводящий в просмотре часы, погружается в это «мусорное время» культуры, где линейность и прогресс заменены бесконечным циклическим повтором. Иллюзия полного, синхронизированного с реальностью присутствия, которую создаёт работа, держится на руинах вырванных из контекста кинокадров — временного мусора индустрии развлечений. Марклей показывает, что наше восприятие времени сегодня смонтировано из готовых, отчуждённых фрагментов.
4. Стратегическое отсутствие и заместительство — новая форма забастовки.
Хито Штайерль, видеоэссе «How Not to be Seen: A Fucking Didactic Educational .MOV File». 2013
Если классическая забастовка невозможна, а экономика присутствия является новой формой эксплуатации, то единственной эффективной формой сопротивления, по мнению автора, становится стратегическое отсутствие и политика заместительства. Поскольку требуемое системой «присутствие» на самом деле является «удерживаемым отсутствием» (физическое тело есть, но внимание и энергия рассеяны в «мусорном времени»), то и противостоящее ему отсутствие должно интегрировать в себя некую форму присутствия. Автор называет это «абсентеизмом» по аналогии с теорией итальянских операистов. Она предлагает целый арсенал тактик: от простейшего произведения (ноутбук с зацикленным GIF-ом) до использования дублеров, ботов, текстов-заполнителей (Lorem Ipsum), шаблонов и образов из банков.
Эти заместители — не просто эстетические ходы, а политические инструменты. Они позволяют симулировать присутствие, необходимое системе для функционирования, в то время как сам художник уклоняется от тотального контроля и эксплуатации своего времени и внимания. Использование Lorem Ipsum, который автор анализирует как символ страдания без вознаграждения, становится идеальной метафорой такого сопротивления: это заполнитель, который работает вместо тебя, освобождая тебя от обязанности постоянно «присутствовать». Это активная тактика «администрирования отсутствия», а не пассивное бегство.
Хито Штайерль, видеоэссе «How Not to be Seen: A Fucking Didactic Educational .MOV File».2013
Работа оформлена как пародийный учебный ролик, который на примерах из военной истории, компьютерной графики и поп-культуры разбирает различные тактики того, «как не быть видимым» — от маскировки до удаления из базы данных и жизни в закрытых сообществах.
В этой работе Штайерль на практике применяет стратегию, о которой пишет в тексте. Она не призывает к открытому отказу, а исследует и демонстрирует арсенал тактик уклонения от тотальной видимости, которая является требованием современной экономики (включая экономику искусства). Сама форма видео — пародия на корпоративный тренинг — становится заместителем серьёзного манифеста, маскируя критику под развлечение. Художница не отсутствует физически, но её критическое высказывание «присутствует» под видом ироничного контента. Это и есть та самая стратегия: не бороться с системой в лоб (невидимость как полное исчезновение невозможно), а изучать её протоколы и находить в них лазейки для неподконтрольного жеста. Работа становится инструментом для зрителя, инструкцией по администрированию собственного отсутствия/присутствия.
5. Текст-заполнитель Lorem Ipsum служит точной метафорой современного отчужденного труда, представляя собой страдание, лишенное цели и вознаграждения.
Simon Denny. 'Mine'. 2019
Автор проводит глубокий семиотический анализ текста-заполнителя Lorem Ipsum, превращая его в центральную метафору современного отчужденного труда. Он раскрывает, что это искаженный фрагмент трактата Цицерона «О пределах блага и зла», из которого намеренно удалена всякая отсылка к вознаграждению и удовольствию. Оригинальный текст Цицерона оправдывал страдание как средство для достижения большего блага («отложенное удовлетворение»), что является краеугольным камнем протестантской этики. Однако в современной версии Lorem Ipsum осталось только бессмысленное, вырванное из контекста страдание: «…само страдание только за то, что это страдание…». Для автора это — точная аллегория труда в условиях «мусорного времени».
Это действие, лишенное цели, смысла и конечного вознаграждения; страдание ради самого страдания, бесконечный цикл без результата. Соотношение между оригиналом Цицерона и урезанным Lorem Ipsum аналогично соотношению между линейным, осмысленным временем и фрагментированным «мусорным временем». Таким образом, каждый раз, используя этот текст-заполнитель, дизайнер или художник не просто технически заполняет пространство, но и воспроизводит логику системы, в которой труд превратился в бесцельное, отчужденное страдание. А стратегическое использование таких шаблонов становится молчаливой демонстрацией этого абсурда.
Amazon worker cage patent drawing as virtual King Island Brown Thornbill cage (US 9,280,157 B2: «System and method for transporting personnel within an active workspace», 2016); 2019
Денни материализует суть современного цифрового труда как «страдания ради самого страдания».
Проект «Mine» показывает, как экономика превращает бессмысленную с вычислительной точки зрения работу (производство «хешей» как цифрового мусора) в основу для спекулятивной финансовой системы. Это метафора труда художника в экономике присутствия: бесконечная, часто рутинная деятельность (самопрезентация, производство контента, коммуникация) ради поддержания видимости и шанса на «вознаграждение» признанием, которое так же алгоритмизировано и отчуждённо.
Заключение
Я могу согласиться с позицией автора, хоть она и не выражена ярко и ставится под вопрос даже собственный вариант нового противоборства системе. Действительно, в современном искусстве возможен такой вариант взаимодействия. Можно привести в пример уличное искусство, где существуют такие авторы как Бэнкси и другие, скрытые за псевдонимом и творящие без прямого взаимодействия, однако, есть ощущение, что система уже адаптировалась к такому и может извлечь такую же материальную выгоду из этого искусства, как от прямого взаимодействия. С другой стороны, это всё ещё кажется мне более близким к изначальной идее искусства, чем тотальное присутствие, становящееся единственной целью художника.
Штайерль Х. Ужас тотального Dasein: экономики присутствия в поле искусства // Художественный журнал. 2018. № 107
https://www.google.com/url?sa=i&url=https%3A%2F%2Fwww.kinopoisk.ru%2Ffilm%2F487695%2F&psig=AOvVaw1OrVuCHPI5VzJYMR3Gj7uy&ust=1764933045951000&source=images&cd=vfe&opi=89978449&ved=0CBUQjRxqFwoTCMjjw5Dmo5EDFQAAAAAdAAAAABAV Дата обращения: 01.12.2025
https://simondenny.net/mine-main-project/ Дата обращения: 01.12.2025
https://stringer-news.com/LoadedImages/2011/06/03/ch1.jpg Дата обращения: 01.12.2025
https://www.moma.org/d/c/installation_images/W1siZiIsIjE5MTA5MiJdLFsicCIsImNvbnZlcnQiLCItcXVhbGl0eSA5MCAtcmVzaXplIDIwMDB4MjAwMFx1MDAzZSJdXQ.jpg?sha=9258f6fbf5e2d11f Дата обращения: 01.12.2025
https://aroundart.org/wp-content/uploads/2012/12/12.jpg Дата обращения: 01.12.2025
https://static-assets.artlogic.net/w_2020,h_1160,c_limit/exhibit-e/5576fee507a72c0678771e53/a8e3deff0486fb9f61ebac14d3cb9c0e.jpeg Дата обращения: 02.12.2025
https://encrypted-tbn0.gstatic.com/images?q=tbn:ANd9GcQ1qnYFiT2HPCB62Vt3OdstxS8efnNmYrVOkGue2OEG5hyxEqb96ovx2q4oSrWQYmhKAWY&usqp=CAU Дата обращения: 02.12.2025
https://birdinflight.com/wp-content/uploads/2018/07/kulik_14.jpg Дата обращения: 02.12.2025
