Original size 1140x1600

Животное в американском аутсайдерском искусстве

PROTECT STATUS: not protected
This project is a student project at the School of Design or a research project at the School of Design. This project is not commercial and serves educational purposes
The project is taking part in the competition

Рубрикатор

Концепция

1. Животное как автопортрет: проекция внутреннего «Я»

‣ Инстинкт и напряжение в скульптурах Фелипе Арчулеты ‣ Воплощение достоинства в работах Эллиса Рули ‣ Отражение собственной неловкости и наблюдательности Морриса Хиршфилда

2. Животное как социальный диагноз: отражение маргинального опыта

‣ Визуализация сегрегации в рисунках Билла Трейлора ‣ Образ институционального насилия у Генри Дарджера ‣ Моральные притчи о расовой несправедливости Элайджа Пирса — парикмахера-проповедника из Огайо

3. Животное как язык травмы: материализация боли

‣ Пёрвис Янг — художник из гетто Маями, пишет о насилии улиц ‣ Эмоциональная карта в живописи Руби Уильямс ‣ Тигр Алабамы, символ выживания в искусстве Торнтона Дайла

Заключение: зверь как универсальный медиатор

Концепция

Американское аутсайдерское искусство представляет собой уникальный культурный феномен, в котором художественная практика неразрывно связана с биографией, социальным контекстом и личным опытом его создателей. Художники, формируют свой визуальный язык на пересечении исторической маргинализации, институционального насилия, бедности и отсутствия академического образования. В этом контексте один из самых частых и значимых мотивов — образ животного — перестает быть простым декоративным элементом. Он превращается в сложный, многоуровневый код, многослойное зеркало, отражающее внутренний мир автора и его положение во внешней реальности.

Анализ учитывает не только формальные характеристики произведения, но и его материальное воплощение, а также биографический и социальный контекст. В первую очередь, важен анализ материала и текстуры. Выбор сырья — будь то дерево, найденный металлолом или бытовой мусор — часто является прямым маркером биографии художника и его социальной среды. Текстура же — трещины, ржавчина, царапины, грубые швы — становится пластическим выражением травмы, визуальным шрамом на теле произведения. Далее следует анализ композиции и деформации формы. Поза зверя, будь то состояние конфликта или изоляции, а также сознательное искажение его анатомии — гипертрофия отдельных деталей, гибридизация, асимметрия — служат языком для передачи внутреннего состояния автора, его страхов и желаний. Наконец, необходимо учитывать роль контекста. Социальные и биографические условия, такие как бедность, институциональный опыт или расовое неравенство, являются ключом к пониманию многих работ.

Original size 3098x470

Билл Трейлор, «Голубая змея», ок. 1939–1942 [1]

Целью данного исследования является анализ того, как образ животного в американском аутсайдерском искусстве функционирует в трёх ключевых ролях: как автопортрет, как социальный диагноз и как язык травмы.

Реализация данной цели опирается на решение следующих исследовательских задач: 1. Рассмотреть функцию животного как замаскированного автопортрета художника. 2. Проанализировать образ зверя как визуальный симптом социального положения и опыта маргинализации. 3. Исследовать животный мотив как телесную метафору и язык невыразимой травмы.

Объектом исследования, таким образом, становится само американское аутсайдерское искусство.

Предметом выступает функциональность и семантика зооморфных мотивов в творчестве американских художников-аутсайдеров.

Анализ функций позволит глубже понять, как художники-аутсайдеры используют визуальный язык для коммуникации с внешним миром и осмысления своего опыта. Через фигуру зверя они способны выразить то, что невозможно передать через изображение человека, создавая мощные художественные высказывания о своей идентичности, социальном статусе и пережитой боли.

1. Животное как автопортрет: проекция внутреннего «Я»

В творчестве художников-аутсайдеров животное часто становится средством для создания непрямого автопортрета. Избегая прямого изображения человека или не находя себя в привычном социальном теле, автор проецирует на образ зверя свои эмоции, инстинкты, страхи и нереализованную силу. Это не просто спонтанный акт самовыражения, а сложная художественная стратегия, позволяющая визуализировать те аспекты личности, которые не находят выхода в социальной жизни. Зверь становится двойником, воплощением того внутреннего «Я», которое скрыто от внешнего мира.

Инстинкт и напряжение в скульптурах Фелипе Арчулеты

Original size 1396x1420

Неизвестный фотограф, «Фелипе и Лерой Арчулета в мастерской», без даты (ок. 1970–1980) [2]

Творчество Фелипе Арчулеты, плотника и резчика из Нью-Мексико, служит ярким примером автопортрета, выражающего внутреннюю энергию и подавленный инстинкт. Его деревянные скульптуры, материализуют скрытое напряжение автора.

Фелипе Арчулета, «Большой деревянный чёрный медведь», 1986 [3]

post

Фелипе Арчулета, «Воющий волк», 1981 [8]

Анализ: автопортрет Волк передаёт внутреннюю силу и инстинкт художника — то, чем он не мог быть в реальной жизни. Это образ его внутреннего зверя.

Анализ: социальный диагноз Экономическая маргинальность выражена через грубость материала и подчёркнутую агрессию — волк как фигура выживания.

Анализ: язык травмы Травма проявляется в искажённости, диспропорции, глубокой резьбе — как будто тело зверя изранено инструментом.

Вывод Образ волка — это одновременно автопортрет инстинктивной части автора и отражение жёстких социальных условий, в которых он жил.

Воплощение достоинства в работах Эллиса Рули

Original size 345x523

Неизвестный фотограф, «Эллис Рули, сидящий с трубкой», без даты (ок. середины XX века) [9]

Афроамериканский художник Эллис Рули использует образ животного для создания идеализированного «Я». Используя самые скромные материалы — домашнюю краску и картон. Рули создаёт величественные и спокойные образы. Автопортрет Рули через животное — это акт его воображаемого разрешения, стирающего грань между личным опытом и внешними социальными условиями, которые его формируют.

Эллис Рули, «Бегемоты», ок. 1950-х [10]; Эллис Рули, «Без названия (зебры и водяные буйволы)», без даты [11]

post

Эллис Рули, «Грёзы (пейзаж со львами)», без даты [12]

Анализ: автопортрет Лев выступает символом силы, уверенности, достоинства, которых художник был лишён в расистском обществе.

Анализ: социальный диагноз Фигура льва скорее противостоящий образ — ответ на историческую травму афроамериканцев.

Анализ: язык травмы Травма здесь менее болезненна, скорее отрицание травмы — идеализированный зверь как компенсация.

Вывод Животное у Рули — это автопортрет достоинства, идеальный двойник автора.

Отражение собственной неловкости и наблюдательности Морриса Хиршфилда

Original size 951x721

Неизвестный фотограф, «Моррис Хиршфилд в мастерской с картиной», без даты (ок. 1940) [13]

Моррис Хиршфилд изображал животных как часть своего наивного, почти фантазийного мира, где реальность смешивается с декоративностью. Его звери — выглядят как тщательно выкроенные, почти текстильные существа: симметричные, узорные, выглаженные. Хиршфилд, бывший мастер по обуви и домашнему текстилю, переносил своё чувство фактуры и узора в живопись, и животные становились идеальной формой для демонстрации ритма пятен, линий и поверхностей. Через них он создавал яркие, немного сюрреалистические образы, в которых природа превращалась в сказочный символ.

0

Моррис Хиршфилд, «Собаки и щенки», 1944 [14]; Моррис Хиршфилд, «Слон», 1943 [15]; Моррис Хиршфилд, «Зебра», 1942 [16]

post

Моррис Хиршфилд, «Тигр», 1940 [17]

Анализ: автопортрет Кошка — как он сам: замкнутый, статичный, наблюдающий.

Анализ: социальный диагноз Мигрантское ощущение неместности считывается через неестественную позу животного.

Анализ: язык травмы Диспропорция и напряжённость тела — след внутренней тревоги.

Вывод Явно автопортретный зверь.

2. Животное как социальный диагноз: отражение маргинального опыта

Второй ключевой функцией зооморфного образа в искусстве аутсайдеров является его способность служить метафорой социального положения художника. Через фигуры животных авторы часто визуализируют свой статус «другого», «дикого», социально незначимого или уязвимого. Животное в этом случае становится социальным симптомом, отражая то, как общество воспринимает аутсайдера, и диагностируя состояние этого общества, которое его маргинализирует.

Визуализация сегрегации в рисунках Билла Трейлора

Original size 3000x1687

Хорас Перри, «Билл Трейлор за работой в дворике, Монтгомери», без даты (ок. 1940) [18]

Работа Билла Трейлора, бывшего порабощённого человека, ставшего художником в преклонном возрасте, является мощным примером такого социального диагноза. Схематичные, напряжённые фигуры, передают атмосферу постоянной борьбы. Резкая, угловатая линия и плоское пространство без глубины символизируют агрессивную социальную среду и борьбу за выживание в условиях сегрегации. Зверь Билла — это не отражение внутреннего мира художника, а навязанная извне социальная роль, в которую помещён человек, лишённый прав и безопасности.

Билл Трейлор, «Жёлтая курица», ок. 1939–1940 [19]; Билл Трейлор, «Синее животное и пять фигур», ок. 1939–1942 [20]

Original size 2325x1915

Билл Трейлор, «Без названия (красная коза и змея)», ок. 1939–1942 [21]

post

Билл Трейлор, «Дерущиеся собаки», ок. 1939–1942 [22]

Анализ: автопортрет Схватка собак — возможно, отражение внутренних конфликтов автора, страха или ярости.

Анализ: социальный диагноз Собаки — символ агрессивной среды сегрегации: борьба за пространство, выживание, опасность.

Анализ: язык травмы Повторение мотива конфликтующих животных — визуальная фиксация травматической памяти.

Вывод Трейлор использует животное как социально-политическую метафору — это диагноз среды.

Образ институционального насилия у Генри Дарджера

Original size 1920x2890

Неизвестный фотограф, «Генри Дарджер», без даты [23]

В монументальной эпопее Генри Дарджера гибридные и монструозные звери функционируют как образы системной угрозы и насилия. Эти образы напрямую связаны с травматичным детским опытом художника, проведённым в институциональных учреждениях. Дарджер использовал технику коллажа, что само по себе служит метафорой его фрагментированного сознания и конструирования фантазийного мира. Монументальный масштаб его работ, достигавших трёх метров в длину, подчёркивает всепоглощающий характер этого проекта. Зверь у Дарджера — это не просто фантазия, а визуальное воплощение репрессивных социальных структур. Монструозность животного становится метафорой бесчеловечности самой системы.

0

Генри Дарджер, «Без названия (две девочки и собака в саду)», ок. 1950 [24]; Генри Дарджер, «Человекообразные бленги острова Кальверин, архипелаг Катерины. Самцы. Ядовитые…», ок. 1950 [25]

Original size 1200x523

Генри Дарджер, «Гигантская роверин с детёнышами. Все ядовиты. Все острова вселенских морей и океанов. Также в Кальверине, Анджелинии и Аббиэннии», ок. 1950 [26]

post

Генри Дарджер, «Бленгигломенианские змеи и девочки Вивиан», ок. 1950 [27]

Анализ: автопортрет Гибриды могут символизировать чувство собственной нечеловечности.

Анализ: социальный диагноз Зверь — искажённое воплощение институционального насилия над ребёнком.

Анализ: язык травмы Трансформация, гибридизация и фрагментарность — ключевые визуальные маркеры травмы.

Вывод Дарджер переводит свою травму в мифологию, где животные — визуальное тело страха.

Моральные притчи о расовой несправедливости Элайджа Пирса — парикмахера-проповедника из Огайо

Original size 794x1024

Неизвестный фотограф, «Элайджа Пирс в мастерской», без даты [28]

Элайджа Пирс рос на ферме, с детства наблюдал за животными и научился через них понимать характер, силу, трусость, мягкость — то есть человеческие качества в живой форме. В своих резных панно он использовал зверей как аллегории: лев, лиса, собака или овца становились персонажами моральных историй, понятных без слов. Для религиозного проповедника Пирса это был удобный визуальный язык проповеди — через животных он говорил о грехе, добродетели и выборе человека так, чтобы его работы были понятны и близки обычным людям.

0

Элайджа Пирс, «Стервятник с птенцами», без даты [29]; Элайджа Пирс, «Аллигатор», без даты [30]; Элайджа Пирс, «Стоящий тигр», без даты [31]

post

Элайджа Пирс, «Лев», ок. 1975 [32]

Анализ: автопортрет Лев у Элайджа Пирса работает как идеализированный автопортрет — образ внутренней силы, достоинства и стойкости самого автора.

Анализ: социальный диагноз Он одновременно обозначает социальное положение чернокожего мужчины в Америке XX века, которому приходится быть львом, чтобы выжить в враждебной среде.

Анализ: язык травмы Следы резца, напряжённая поза и тревожный взгляд превращают льва в немое тело, на котором прочитывается накопленная боль и опыт унижения.

Вывод В этой работе лев — это не просто зверь, а собранный в одном образе автопортрет, социальный комментарий и зашифрованная история травмы.

3. Животное как язык травмы: материализация боли

Третья ключевая функция образа животного — это его использование в качестве телесной метафоры травмы. В этом случае акцент смещается с символического содержания на сам материал, текстуру и физическую форму произведения. Повреждённая, ржавая поверхность, искажённая анатомия, фрагментарность и гибридность становятся визуальным кодом для выражения того опыта боли, который невозможно передать словами. Искусство становится местом, где травма обретает материальное тело.

Пёрвис Янг — художник из гетто Маями, пишет о насилии улиц

Original size 880x677

Ларри Т. Клеммонс, «Пёрвис Янг за работой», ок. 1990 [33]

Пёрвис Янг изображал животных — особенно лошадей — как символы свободы, силы и надежды для своего сообщества в Майамском Овертауне. Лошади для него были метафорой движения вперёд и сопротивления угнетению: он видел в них дух тех, кто борется, но не сдаётся. Через животных Янг создавал эмоциональный язык, чтобы говорить о боли, утрате и мечте о лучшей жизни, превращая уличные стены и найденные материалы в визуальные молитвы за свой район и своих людей.

Пёрвис Янг, «Заперли их разум», 1972 [34]; Пёрвис Янг, «Без названия (портрет с животными)», без даты [35]

post

Пёрвис Янг, «Дикие лошади с фигурами и пейзажем», ок. 1990 [36]

Анализ: автопортрет Дикие лошади у Пёрвиса Янга — режим бегства и внутренней свободы, которой не даёт реальность городских гетто.

Анализ: социальный диагноз Стада лошадей, несущиеся над тесными улицами, превращаются в образ чёрных городских общин, мечущихся в замкнутом пространстве бедности и насилия.

Анализ: язык травмы Повторяющиеся, стиснутые силуэты лошадей, нервная кисть и мутные фоны работают как визуальный след накопленного страха, хаоса и непрожитой боли.

Вывод В диких лошадях Янг соединяет личный порыв к свободе, социальную критику и травматический опыт жизни в гетто в один образ — стадо, которое всё время бежит, но так и не вырывается наружу.

Эмоциональная карта в живописи Руби Уильямс

Original size 1904x1420

Жанин Тейлор, «Руби С. Уильямс у своего овощного прилавка во Флориде к востоку от Тампы», около 2009 [37]

На первый взгляд, яркие и наивные работы Руби Уильямс кажутся полными детской игривости. Однако под этой внешней оболочкой скрывается тонкий язык травмы. Травма здесь проявляется не через агрессию или разрушение материала, а через скрытое напряжение в самой манере исполнения. Яркие цвета не скрывают, а лишь подчёркивают внутреннюю тревогу, делая животное своего рода бытовым психографом, фиксирующим невысказанные эмоции.

Original size 1600x786

Руби С. Уильямс, «Я всё сказал, чувак» (I Said It All, Man), без даты [38]

Original size 3051x1528

Руби С. Уильямс, «Неправильное время для меня» (Timing Me Is Wrong), 1998 [39]

post

Руби С. Уильямс, «Корова-пианистка: я даю лучшую пахту» (Piano Playing Cow — I Give Better Buttermilk), без даты [40]

Анализ: автопортрет Зверь как метафора эмоционального состояния — доброта, усталость, игра.

Анализ: социальный диагноз Ремесленная эстетика и текст — голос женщины из рабочего сельского класса.

Анализ: язык травмы Дрожащая линия указывает на переживания и внутреннее напряжение, скрытое под ярким юмором.

Вывод Уильямс использует животное как открытую эмоциональную форму, превращая его в бытовой психограф.

Тигр Алабамы, символ выживания в искусстве Торнтона Дайла

Original size 797x1000

Марк Мэхэйни, «Торнтон Дайл дома в Бессемере, Алабама, среди семейных фотографий и своих рисунков», без даты [41]

Торнтон Дайл часто изображал животных как мощные метафоры борьбы, уязвимости и выживания в американской социальной и расовой истории. Тигры, рыбы, птицы и другие существа у него — это не просто фауна, а образы людей, сталкивающихся с насилием, неравенством и хаосом жизни. Через животных он создавал эмоциональные символы: тигр — гнев и сопротивление, рыбы — хрупкость существования, птицы — стремление к свободе.

0

Тортон Дайл, «Зелёный кот», без даты [42]; Тортон Дайл, «Женщина и рыба», без даты [43]

post

Тортон Дайл, «Тигру хорошо, когда хвост у него на спине», без даты [44]

Анализ: автопортрет Тигр у Dial — настороженная сила хрупкого комфорта, когда спокойствие возможно только при полной мобилизации.

Анализ: социальный диагноз Фигура тигра, уютно чувствующего себя лишь с хвостом на спине, описывает существование чернокожего мужчины в США, которому безопасно только тогда, когда он контролирует каждый свой жест и постоянно держит себя в руках.

Анализ: язык травмы Нервная линия, ломкая пластика и ощущение нестабильного равновесия превращают тигра в визуальный след долгого напряжения, страха и пережитой несправедливости.

Вывод В этой работе тигр одновременно выступает маскированным автопортретом автора, образом социально уязвимого тела и носителем накопленной травмы, которая так и не находит места для настоящего расслабления.

Заключение: зверь как универсальный медиатор

Проведённый анализ показывает, что зооморфные мотивы в американском аутсайдерском искусстве выполняют многослойную и незаменимую функцию. Образ животного здесь никогда не бывает нейтральным. Он служит одновременно автопортретом, отражающим внутренний мир художника, его инстинкты и мечты; социальным диагнозом, фиксирующим опыт маргинализации и системного насилия; и языком травмы, материализующим боль через фактуру, деформацию и сам выбор материала. Таким образом, зверь в искусстве аутсайдеров — это не биологический объект и не простой символ, а сложный культурный код, который совмещает личное и общественное, внутреннее и внешнее. Он выступает универсальным медиатором между сокровенным опытом художника и внешней социальной реальностью, позволяя автору говорить о себе и об обществе на языке, который не требует слов.

Bibliography
1.

Cardinal R. Outsider Art. London: Studio Vista, 1972.

2.

Rhodes C. Outsider Art: Spontaneous Alternatives. New York: Thames & Hudson, 2000.

3.

Peiry L. Art Brut: The Origins of Outsider Art. Paris: Flammarion, 2001.

4.5.

Mitchell W. J. T. What Do Pictures Want? The Lives and Loves of Images. Chicago: University of Chicago Press, 2005.

Image sources
Show
1.

https://www.moma.org/collection/works/35269 (Дата обращения: 07.11.2025)

2.

https://www.rainbowman.com/felipe-archuleta-2/ (Дата обращения: 07.11.2025)

3.

https://www.shiprocksantafe.com/items/37692?exh=true (Дата обращения: 07.11.2025)

4.5.6.7.8.9.10.11.12.13.14.15.16.17.

https://www.moma.org/collection/works/79758 (Дата обращения: 07.11.2025)

18.19.20.21.22.

https://www.thecollector.com/what-is-henry-darger-realm-unreal/ (Дата обращения: 07.11.2025)

23.24.

https://www.thecollector.com/what-is-henry-darger-realm-unreal/ (Дата обращения: 07.11.2025)

25.

https://www.thecollector.com/what-is-henry-darger-realm-unreal/ (Дата обращения: 07.11.2025)

26.27.28.29.30.31.32.

https://www.metmuseum.org/art/collection/search/653760 (Дата обращения: 07.11.2025)

33.

https://www.soulsgrowndeep.org/artist/purvis-young (Дата обращения: 07.11.2025)

34.35.36.37.38.39.40.

https://anacostia.si.edu/collection/object/acm_2005.0007.0001 (Дата обращения: 07.11.2025)

41.42.43.44.
Животное в американском аутсайдерском искусстве
We use cookies to improve the operation of the HSE website and to enhance its usability. More detailed information on the use of cookies can be fou...
Show more